Андрей Лео - Сделай что сможешь 2

Утро принесло свои неожиданности, новости и загадки. А начались они с того, что меня узнал Митрич - управляющий дома, доставшегося мне в наследство. Каким макаром? Да бог его знает, опять мистика какая-то. Приметил он нас, видать, сразу, как мы подъехали, и поспешил поприветствовать. Я ещё ничего и понять-то не успел, задрав голову дом разглядывал, а он из парадной выскочил, с крыльца сбежал и поклонился Путилову.

- Доброго вам здоровьичка, Николай Иванович! Какими судьбами к нам пожаловали?

После на меня взглянул, замер и часто-часто креститься стал, приговаривая:

- Свят, свят, свят! Спаси и сохрани. Спаси и сохрани.

- Что, Митрич, хозяина признал? Чего ж тогда от него, как от привидения, отмахиваешься?

Путилов удивлённо рассматривал управляющего, а тот кинул взгляд на него, потом опять на меня, сделал два неуверенных шага в мой сторону и рухнул передо мной на колени, продолжая креститься.

- Александр Владимирович! Родненький! Да неужто господь смилостивился?

Вид седого, приличного на вид мужика, стоящего на коленях прямо в луже подтаявшего снега, так покоробил, что я немедля кинулся его поднимать. Блин, пытаюсь поднять, а он мне руки целует и плачет. Только когда Николай Иванович пришёл мне на помощь, мы смогли его на ноги поставить. В чём причина такой встречи, прояснилось уже в ходе беседы в доме.

Оказалось, одна из моих тёток утверждает, что я погиб вслед за отцом, и вроде бы в подтверждение этого даже бумага из Канска приходила, но она её куда-то затеряла. Вот такая вот незадача. На смерть старшего Патрушева официальная бумага имеется, а моя пропала. Поэтому, кстати, и деньги мне не шлются, и письма не пишутся (тётка говорит, писала несколько раз в Канск, выясняя, где я захоронен, но получала лишь отписки чиновников).

Мда... интересная картинка вырисовывается. Канский городничий нас с Софой уверял, что о смерти младшего Патрушева никто не знает и знать не может. А если учесть, что всеми деньгами с аренды дома и с доходов усадьбы распоряжается именно эта тётка - Анастасия Георгиевна, то создаётся ощущение, что меня хотят банально кинуть.

- Александр Владимирович, как ваш папенька повелел, всё собранное с постояльцев, за вычетом расходов по дому и налога, я отдавал под роспись Анастасии Георгиевне. Вот истинный крест, всё до копеечки отдавал! - Митрич перекрестился. - Она брала, благодарила и до моего хозяйства касательства не имела. Но с весны, после скорбных известий о вас, и в руководство домом стала вмешиваться, обосновывая это сменой владельца. Ведь с вашей кончиной, прости господи, - тут он опять перекрестился, - дом отошёл бы ей и второй вашей тётушке, Ксении Георгиевне.

- О каком вмешательстве идёт речь?

- Кое-кого из жильцов она сменила на людей, надо признать, ненадёжных. Боюсь, полиция придираться станет. Арендную плату подняла безмерно, люди жалуются. Комнаты, где находилась лаборатория Владимира Георгиевича, папеньки вашего - царство ему небесное! - он ещё раз перекрестился, - в наём сдала. Оборудование, там стоявшее, продать хотела, но я не дал. До решения суда пусть в доме остаётся. Всё, что было, на чердак снесено. Нынче же она уже и меня в подвал отселить решила, как дворника какого-нибудь, а квартиру, что мне Владимир Георгиевич в жильё дал, хочет сдать. Александр Владимирович, вы уж скажите ей, что невместно управляющему в подвальной-то сырости жить. Не по чину. Квартира мне дана до тех пор, сколь служить смогу.

Я кивнул.

- Можешь не беспокоиться по этому поводу. Живи, как жил.

- Благослови вас бог, Александр Владимирович!

- Митрич, хватит уже мне руки целовать. Скажи лучше, Анастасия Георгиевна, получается, по поводу наследства в суд обратилась?

- То мне неведомо. Пред Рождеством заезжала она, да я спросить забыл. А до того последний раз два месяца назад наведывалась, говорила лишь: "Скоро, скоро", ну, так она и в начале лета говорила - скоро. А когда? Того не знаю.

Ой, мутит что-то тётка! Вряд ли у неё есть возможность наследство на себя и на сестру перевести, поэтому и в суд не идёт. Скорее всего, она время тянет, стараясь выдоить денег с аренды дома по максимуму, до моего возможного возвращения.

- Подожди. Ты сказал, она весной о моей смерти рассказала?

- Да. Якобы прошлой зимой с вами несчастье приключилось.

Та-ак! Значит, по её словам, я копыта откинул не сразу после смерти старшего Патрушева, а почти через год. Ха... такое можно было только выдумать. Да и деньги она не год, а почти два года не посылала. Ну точно кинуть меня собирается! Воспользовалась тем, что я о себе не напоминал, а может, посчитала, что пацан действительно в Сибири сгинул. Хм... а как я мог о себе напомнить? Да никак. О родовой усадьбе и о столичном доходном доме и то лишь три месяца назад от канского городничего узнал, а о родственниках вообще от Путилова.

- Ладно, с этим всё ясно. А как вторая тётушка поживает?

- Да слава богу, на достаток жаловаться у неё повода нет, но видит она совсем уж плохо, людей по голосу узнаёт. В Петербург лет пять не казалась, всё в усадьбе проживает. А с детками её дела ладно идут. Учатся уже.

- Общаетесь как?

- Так через Анастасию Георгиевну и Федота. Он, почитай, каждую вторую субботу наезжает.

- Что за Федот?

- Так с усадьбы вашей конюх. В город по делам приезжает да продукты мне изредка завозит. Вы его помнить должны. Белобрысый такой, кудрявый, лицом красный. При папеньке вашем покойном служил.

- А-а, да. Припоминаю.

Блин! В усадьбе мне, похоже, придётся ещё один экзамен выдержать - на знание родственников и слуг. О, кстати!

- А как там остальные домочадцы поживают?

- Лукерья замуж вышла да съехала. Из старых-то кроме Федота лишь Пантелеевна осталась, но не кухарит уже - за домом присматривает, совсем суха стала от болей-то грудных.

Ну что ж, чем меньше старых слуг, тем мне спокойней.

- Ясно. Не знаешь, Анастасия Георгиевна в городе живёт или наездами здесь бывает?

Тут Митрич немного замялся с ответом.

- Сама-то говорит, что в усадьбе в основном проживает, но бывает, и в городе у подруги своей на петроградской стороне заночует. Вот только Федот сказывал, больше-то она в городе живёт, - он ещё помялся и продолжил, - и совсем уж недавно одни мои знакомцы нашептали, будто домик подруги-то своей она как есть на себя выкупила.

- И большой дом?

- Немаленький. О девяти комнатах в два этажа.

- Адрес знаешь?

- Конечно. Мне велено, если случится что, туда обращаться.

- Хорошо. Напиши адрес. И вот ещё что... про появление моё никому пока не говори, мне сначала с делами разобраться нужно.

Митрич удивлённо на меня посмотрел, потом перевёл взгляд на хмурого Путилова. Тот, соглашаясь со мной, кивнул.

- Раз нужно, то конечно.