Кирико Кири - Чертоги демонов

- Вообще ничего? – нахмурился Кент.

- В глазах всё плывёт… Зачем ты это сделал? Зачем убил её? Ты… так ненавидишь нас, что готов… (кашель) готов убивать даже после такого? – её слабый голосок был полон осуждения и боли.

- Потом. Потом объясню, а сейчас тебе надо помыться.

- Помыться? – она нехотя посмотрела на ручей. – А потом?

- Сейчас, - безапелляционно заявил он. – К тому же, от тебя мочой воняет ужасно, словно годами не мылась.

- Грубиян… Но… я не хочу. И тебя стесняюся… - пробормотала она, и её и без того красные щеки стали ещё краснее.

Да вот только Кенту было не до стесняшек и игр в пристойных девиц. Он жопу рвал не для того, чтоб она сейчас окочурилась. Причём, нахватавшись маленькой дозы, умирать она будет куда медленнее. А если не умрёт, что скорее всего, то ближайшее время для неё станет настоящим адом.

- Плевать! Давай, снимай монатки, - он схватил её и без каких-либо раздумий принялся раздевать, не обращая внимания на её протесты.

Миланье пыталась сопротивляться. Что-то там махала руками, говорила, но все её движения были вялыми, а слова едва-едва покидали губы. Она всё больше походила на куклу, большую и тёплую, чем на ребёнка. А потом кукла станет всё больше и больше походить на труп.

Через минуту Кент уже отмывал её в запруде. А Миланье даже не пыталась прикрыться или проявить хоть какие-то признаки стеснения. Она постанывала, кашляла и качалась из стороны в сторону, как метроном. От её бойкости не осталось и следа.

Кент хорошенько промыл ей волосы, чтоб никакая химия в них не осталась, после чего принялся отмывать её крылья. Оттянул в стороны и быстро помыл перепонки, не обращая внимания на слабые протесты. После них вниз по течению спускались разводы жёлтого цвета – крылья собрали больше всего химии на своих перепонках. А вот хвост Миланье мыла уже сама, на это сил ей хватило, так как она была даже в таком состоянии резко против.

- Всё, давай, сейчас промоем тебя, - вытащил Кент её за подмышки, не обращая внимания на её стеснения и попытки прикрыться.

Было бы что вообще прикрывать… - фыркнул он мысленно.

- Как ты меня промывать собрался? — слабо, немного сонно ужаснулась она.

- Сейчас увидишь.

Подняв её чуть выше по течению, чтоб не глотать ту же воду, где они смыли с себя химию, Кент заставил её пить до тех пор, пока её живот слегка не раздулся и ей не стало не то что плохо, больно. После этого два пальца в рот, и всё содержимое желудка вышло наружу. И так несколько раз, пока из неё не начала идти такая же вода, как и в самом ручье. К тому моменту она была никакой.

Положив её на землю, Кент принялся рыться в аптечке.

- Так, мелкая, держи.

- Что это?

- Активированный уголь. Если ты нажралась той дряни, то он всосёт в себя всё.

- Уголь? Он разве съедобен? – устало спросила она. - А если он всосёт меня саму?

- Мы много не потеряем в таком случае. А ну-ка открывай рот.

Он забросил ей штук семь таблеток, после чего дал запить.

После этого посмотрел глаза.

- Чешутся… - слабо пожаловалась она.

- Будут чесаться. Надо было меня слушать, дура.

- Я не дура. Мама говорит… (зевнула) говорит, что я очень догадливая.

- Как табуретка.

- Не-а… (опять зевнула), немножко умнее…

С этими словами она уснула. Детский организм поддался как усталости, так и действию химии, бросив все свои силы на поддержание жизни своей хозяйки. Голая, мокрая, на холодной земле она просто уснула, хотя Кент бы сказал, что скорее отключилась. Может это было и к лучшему – на свет появились шприцы. Вряд ли бы демонессе понравилось то, что в неё тыкают иголками.

Как учили Кента при отравлении жёлтым туманом - коли это, это и это себе в жопу или в руку. В принципе, его учили при любом отравлении так: отравился одним газом – коли это; отравился другим – коли это. Всё быстро и просто. Вот он и колол.

А после всю ночь вновь караулил один.

Разжёг костёр, набросал листвы, сорванной с деревьев, чтоб девчушка не спала на голой земле, промыл хорошенько свои и её вещи, после чего повесил сушиться.

Ночь к тому моменту уже заняла своё место в этом мире.

Удивительно, но Кент никогда не обращал внимания на то, как здесь ночью тихо. Если насекомые и были, то их количество было куда меньше, чем в его мире. Оттого тишина стояла практически полная. Изредка, пугая его самого до усрачки, во тьме за границей света костра прошмыгивали мелкие животные, наподобие тушканчиков, лисиц и прочей живности, но близко не подходили.

Некоторые особо любопытные останавливались на безопасном расстоянии, блестя глазами в свете костра, и с интересом наблюдали за Кентом. Несколько раз он даже подумывал попробовать покормить их, но каждый раз одёргивал себя, напоминая, что провизии у них не так уж и много, чтоб разбрасываться ею на подобное.

За это время Миланье вставала только один раз, прося попить хриплым, слабым голосом. После этого вновь проваливалась в сон.

Наглоталась газа.

В Кенте проснулся капитан очевидность.

Этот газ был известен как Yellow, переводился как жёлтый и получил своё название в честь собственного цвета. История, как с газом Orange, только тот назвали в честь бочек, в котором его перевозили. Кент не знал, насколько «елоу» влияет на ДНК и прочее — он даже никогда не задумывался над этим. Но прекрасно знал, что этот газ очень тяжёлый, очень густой и очень сильный.

Вдохнул раз, получил дозу, вдохнул два, получил ещё дозу. Открыл рот, получил дозу внутрь. Десяток вдохов, и ты получаешь чудесную порцию химии, которая начинает тебя убивать. А может достаточно и двух вдохов — точно этого Кент не знал. Зато знал, что противогаз отлично спасает от него, а через кожу эта ересь не впитывается — никто не собирался травить собственных людей. Потому действовал он исключительно при вдохе и попадании внутрь, а снаружи просто вызвал раздражение.

То облако — концентрат, который ещё не успел раствориться по воздуху. Обычно он быстро распространяется, растворяясь в воздухе, и становится невидимым. Почувствуешь только приятный запах фруктов и перца.

Кент невольно вспомнил ту ослепшую кашлявшую кровью девочку-демона, которая тянула руки к нему, и его передёрнуло.

Я сделал всё правильно. Она бы умирала долго и мучительно, а так раз , и всё , - попытался оправдать себя Кент. И пусть это действительно было правдой, легче не стало. – Это всё из-за мелкой сучки. Если бы не она…

Если бы не она, то что? Он бы не видел в них больше, чем мерзких тварей? Ведь так их инструктировали: перед ними не живые существа, умеющие думать, а жестокие твари, которые спят и видят, чтоб сожрать людей. Если они убегают, так это чтоб вернуться ночью за кровью. Если они не пытаются сражаться, то это ради того, чтоб вырвать глотку попозже.