Василий Панфилов - Отрочество 2 [СИ]

– Ф-фу… – выдохнув, Бляйшман тяжко откинулся назад, и плетёное кресло скрипнуло под его весом. В потную голову лезут обрывки странных мыслей, никак не желающие соединятся в нечто цельное или хотя бы интересное. Так… бестолковочки.

Уцепив со стола вечное перо, мужчина по детской ещё привычке принялся играть с ним, перекатывая в пальцах. В голове – пустота звенящая, ну вот не думается никак! То ли жара эта чортова, то ли попросту перетрудился, што вполне себе и да. Высунувшись, он нашёл глазами подскочившего секретаря и предупредил:

– Меня ни для кого!

Захлопнув за собой дверь, Фима открыл окно пошире и некоторое время стоял так, глядя бездумно на улицу. Фыркнув, он опустил сетку от насекомых взад и скинул потный пиджак, улёгшись на кушетку и прикрыв глаза.

Скоро пришло то дурное состояние, когда сон не в сон, а так – дремота, после которой тело вялое, а голова тяжёлая, будто бы и не спал, а ровно наоборот. Сколько он так лежал, Бог весть, но в тлеющие угольки разума ткнулись слова с улицы:

– Мне нужны хорошие работники… хорошие!

«– Торговец из бастеров, – вяло отреагировал мозг, транслируя звук в чёткую картинку, – опять с работниками беда.»

Бляйшману невольно пролезли в голову проблемы бастера, который с одной стороны – в родстве с бурами, притом из весьма почтенного, уважаемого семейства, а с другой – предки его из племени шона, обращённых амендебеле в рабство. Вот и вылезает порой…

– Н-да, сложно здесь с работниками, – невольно посочувствовал он полузнакомому бастеру, – белые не особо и да, а чорные… н-да…

Фима вздохнул ещё раз, потому как проблемы бастера живо перекликались с кровными. У того – проблемы с работниками, потому как уважающий себя зулу или матабеле может и пойдёт к бастеру в работники, но работники из них не так, штобы ах. Да и вылезает, вылезает… Дескать, в тебе пусть и белая кровь течёт, но та, которая чорная – шона! Рабская!

Брать в работники тех же шона – таки да, но и нет. Смирные, работящие, но по части инициативы – хрен там! Инициативных вырезали начисто, да не белые завоеватели, а чёрные ндебеле. Тоже… весёлый народец.

Да и опять же, кастовость! Какой-нибудь совершенно посторонний ндебеле может надавить если не на самого шона, то опосредованно – через зависимую родню. Так вот. В садовники или на конюшню шона можно, а вот по части торговли, или где инициатива и ответственность – зась! Одни проблемы.

Завздыхав, Бляйшман заворочался беспокойно, но мысли сразу ожили, заскакали!

– И буры эти! – вслух пожаловался он потолку, разглядывая трещинки на штукатурке, – Одни свои да наши вокруг, и дела только через друг дружку! Ну кто так, кроме нас?! Как не совестно?!

– И эти… – он засопел, вспоминая местных иудеев, которые вместо того, штобы делать коммерцию, как все приличные люди, занимаются какой-то политикой через коммерцию! Он, Фима, тожить уважает Британию, но исключительно со стороны, потому как другое подданство, да и интересов там не так, штобы и вовсе нет…

– Всё-так Ёся – балбес, – грустно констатировал он, заложив руки за голову, и вспомнив сына, который вместо коммерции – политикой! И ладно бы той политикой, которая сродни алхимии и может трансформироваться в шекели, но таки нет! Этот балбес занялся сионизмом, притом зачем-то – вперемешку с марксизмом! И знакомства у него есть, но всё больше из тех, которые в будущем если и будут на плакатах, то сугубо тех, которые «разыскивается»!

Завздыхав, мужчина перевернулся на живот, машинально отметив сильное похудение, и положил подбородок на скрещённые руки, а потом просто подобрал под него плотную подушечку из атласа.

– Маркс… – с Маркса тово, который написал «Капитал», мысли переключились на тово, который его зарабатывает, то бишь на Шмуэля. Не ближний родич поначалу оказал и помог, но на этом всё, а дальше показал свою подлую натуру и захотел сверху, а оно ему надо?!

– Англия эта, будь она неладна, – мрачно проговорил мужчина, впадая в меланхолию через отчаяние, – ну вот што им, а?! Такие были планы на наших, а через шпионство это – скорее нет, чем да! В кого сторону ни плюнь, так сплошь либо в родне шпионы британские, либо дела с ними вёл. Не работа будет, а одно сплошное торможение через подозрение!

Бляйшман пригорюнился, потому как ну разве это – бизнес?! Тут интересная война и золотые прииски, а он делает всего-то по сто процентов прибыли в месяц! В его кругах за такое будут если не смеяться в глаза, то за глаза и в спину, это и бабке не ходи.

А какие планы были, какие планы… Сперва – да через пароход и знакомства Шломо, то бишь Егора, а потом споткнулся на том, што нет людей. А?! Людей! Всегда так, што только пальцем сделай и свистни, а тут – нате, и выбрать не из кого. Ужас! Ну то есть не совсем ужас, но таки печаль и грусть-тоска.

Вокруг сплошные буры, которые если и да, то подавай им не просто деньги, а уважение впополаме с паем! А если каждому дай, вместо на от каждого, то што это за бизнес?! Кооператив какой-то, а не честная коммерция в нужную пользу.

Негры тоже – вроде как и люди, но не для буров, и вообще… Такой клубок змеиный промеж них, што пока если и да, то сугубо слугами, а не полноценными работниками.

Уитлендеры эти тоже… скорее нет, и такое себе нет, шо замахаешься просеивать на да! Не так штобы буры и великие справедливцы, но по совести, подозрения их в эту сторону вполне понятны и даже оправданны.

Такой себе народ эти приезжие, што хотят не натурализацию и гражданство через несколько лет, соблюдая законы, а хапнуть здесь и сейчас, а после смыться. А если и натурализоваться, то подстраиваться не самим, а подстроить удобно под себя.

– Оно бы и понятно, – задумчиво сказал Фима, доставая покурить, – но как бы и буров – тоже! Удобно, когда вокруг свои да наши! Хм…

Бляйшман задумался, заворочавшись на тахте. Не выдержав давления мыслей, встал к окну на провентилировать мозг. Отчаянно пыхтя сигарой, он думал, думал… и по всему выходило, што привычная опора – зась!

Единоверцы здеся под подозрением, а если и нет, то у тех такое себе да со связями, шо он им и на хрен не нужен! Если только не через партнёрство, а такое уже ему – ну никак! Решительно.

– Русские, – он пыхнул сигарой, прокручивая все за и против, – гхм… Это пусть и совсем не наши, но…

Он задумался, и в голове будто заскрипели пружинки арифмометра. Дело налажено – в принципе, а не совсем! Но налажено. На роли управляющих, направляющих и руководящих – есть, а вот мелко-среднее начальство и работники, но ответственные, а не как здеся…

– Ага, – сказал он, – затянувшись окурком и раскашлявшись. Посмотрев удивлённо на сигару, открыл сетку и свистнул ближайшему кафру. Тот подхватил окурок на лету, благодарно закланявшись и заулыбавшись, но Фима уже не видел этого, погружённый в мысли.