Владимир Малыгин - На боевом курсе [СИ]

Так что хоть быстро и несколько поверхностно, но сей аппарат мы изучили. Но здесь было легче – покрутились по сборочным мастерским, там руками пощупали, тут своими глазами посмотрели. Пообщались с мастерами, как-то на удивление быстро нашли с ними общий язык и незаметно вписались в рабочий коллектив. По мне, так ничего сложного, проще простого. Потому как половина из них была в форме, служила, то есть. Да ещё мы попали как раз в тот момент, когда на заводе обозначился активный приток новых кадров, расширялось производство. А лётчик у них всего один, тот самый лейтенант Лазарев, который так в действующую армию рвётся.

Что самое интересное, так это мои первые впечатления при виде стоящих на салазках корпусах в столярной мастерской. Трамвай… Вот честное слово, именно такая ассоциация в голову пришла. Хорошо хоть ума хватило свои мысли при себе удержать и выражение лица нейтральное сохранить. Право слово, когда самолёт собран и покрашен, он совсем по-другому выглядит и ощущается. А так, когда перед глазами лишь прямоугольный деревянный короб скелета фюзеляжа с редкими пока элементами фанерной обшивки – трамвай-недоросток, да и только…

Лезть с советами и подсказками не стал, ни к чему. Пока. Но зарубочку для себе сразу сделал. Чуть позже обязательно хотя бы про остекление внизу подскажу. Иначе как бомбометание производить? Как прицеливаться? Кстати, здесь я впервые ознакомился с теми самыми прицелами, о которых меня в своё время расспрашивали в кабинете у Эссена. Что сказать? Хоть что-то. Но остекление внизу кабины всё равно не помешает. И лёгкое бронирование пола и боковин в жизненно важных местах. Это я штатные места экипажа имею в виду и сами моторы. Да, про парашюты бы не забыть. Кто его знает, как жизнь сложится? Ох, что-то я совсем фаталистом заделался, на воду дую, перестраховываюсь везде.

Короче, ознакомился я и с новым самолётом. Впечатляет. Особенно после моего Ньюпора. Миша вообще эти первые дни словно в ступоре ходит. Невиданная им доселе летающая громадина.

Самое сложное было разобраться с моторами. Редко где можно было встретить все двигатели одной марки, не говоря уже о их мощности. В основном приходилось использовать сборную солянку. И на этом гидросамолёте повторилась та же история – установили два «Сальмсона» и два «Аргуса». С началом войны эти немецкие «Аргусы» в Россию перестали поставлять, поэтому на заводе спешно разрабатывали свою собственную конструкцию. Ну как свою? Пытались скопировать те же самые «Аргусы» и «Бенцы». К сожалению, разработка тормозилась. Потому как не только сами двигатели перестали поступать, но и комплектующие к ним, само собой, и даже прокатный металл, медные трубы, что шли из Швеции. Приходилось срочно искать новых поставщиков, кое-что производить самим, а это время, которого всегда не хватает…

На Комендантский аэродром поехали на следующий же день после нашего прибытия. Там я и увидел первый раз вживую, так сказать, этот аппарат и понял давешнее удивление конструктора моим вчерашним словам. Действительно, ну какой ему канал при его-то габаритах? С таким размахом крыльев там никак не пройти, даже под мостом на набережной не протиснуться. И не только по размаху, но и по высоте, соответственно. Слишком уж большая получилась махина, огромная. Для этого времени, само собой.

Что мне понравилось больше всего, так это боковая дверка в фюзеляже – никуда карабкаться не нужно, чтобы в кабину попасть. Удобно.

Внутри не так просторно, как ожидалось. Хотя, это я привередничаю, смотрю сейчас с позиции своего прежнего опыта. А для этого времени действительно очень огромный и просторный самолёт. Игорь Иванович с гордостью представлял своё детище, показывал и рассказывал, даже умудрился в историю его создания заглянуть. Впрочем, мне на самом деле интересно, поэтому слушал рассказ инженера с удовольствием, даже ахал в самых напряжённых моментах, подыгрывая рассказчику. С удовольствием послушал про презентационный самолёт. Тот самый, который показывали Его Императорскому Величеству, с роскошным пассажирским салоном, туалетом и ванной, и огромными позолоченными двуглавыми орлами на кабине.

Вдохновился и установленными на «Муромце» поплавками. Как-то в Ревеле особо не обращал внимания на эти детали тамошних гидропланов. Ну стоят на них поплавки и ладно. Наверное потому, что размеры самолётов разные и особо сей элемент конструкции в глаза не бросается. А тут увидел и на какой-то миг у меня даже голос просел. Реально огромная и неподъёмная вещь. Это же сколько полезной грузоподъёмности они съедают? Почти семь метров длины, одуреть можно! Почему бы не использовать для этой цели дюралюминий вместо тяжёлой фанеры? Есть же он у немцев? Не постеснялся, спросил. М-да, оказывается, у нас построили завод по выплавке алюминия, но в чистом виде он слишком хрупок и не подходит для использования в самолётостроении. Если перед войной дюраль закупали и привозили в страну, то с наступлением оной эти поставки, само собой, также прекратились. Дёрнулся, было, облагодетельствовать инженера нужным составом так необходимого ему сплава, да тут же остановился. А потому что не помню я в точности этот состав. Никель, вроде бы добавляли в малых долях, а что ещё? Медь и марганец? Говорю же, не помню. А ведь знал когда-то, учил. Видимо, так учил. Ничего, может ещё и вспомню, куда я денусь-то… А потом и про патенты с финансами вспомнил. Облагодетельствовать, оно, конечно, можно и даже необходимо, но и о себе любимом забывать не грех.

Задумался и прослушал, что там мне конструктор дальше вещает. Извинился, переспросил. Понятно, в ближайших планах руководства переносить производство «Муромцев» на Корпусной аэродром. Там и места больше, есть где развернуться, и само лётное поле под боком будет. А зачем? Так и спросил:

– Игорь Иванович, а для чего так далеко забираться, через весь город? Вот же под боком Комендантский аэродром? Тем более у вас уже и ангары под мастерские на нём почти закончены, а там всё с ноля начинать?

Ответа на свой вопрос так и не получил. Изобретатель только вздохнул тяжко и промолчал. Понятно, всё как всегда и везде. И разговор как-то разом скомкался.

Тут же познакомился и с Поликарповым, двадцатитрёхлетним молодым инженером. Именно он и занимался этими поплавками – его, так сказать, вотчина на заводе. Вот и подброшу ему свои идеи-воспоминания о предположительном составе дюралюминия, пусть с технологами разбирается. Сошлюсь, что слышал от кого-то когда-то. Отмазка, конечно, детская, но вдруг прокатит?

Познакомился я и с директором завода и с председателем Правления. То есть, если правду сказать, это со мной их познакомили. Климексеев, директор. Ничего о нём не помню, поэтому просто познакомился. Почему бы и нет? А вот Шидловский… Михаил Владимирович… Увлечённый любимым делом. Даже несколько авантюрист по своей натуре, которая вскоре и сыграет свою значимую роль в его дальнейшей судьбе. Человек на своём месте. Голова! Со своей знаменитой шикарной бородой! Именно через него мне и удалось вживую познакомиться с Его Императорским Высочеством великим князем Александром Михайловичем…