Владимир Малыгин - На боевом курсе [СИ]

Сидим с Михаилом в фанерной богатырской утробе, осваиваемся, автоматические навыки нарабатываем. Прикидываем, где именно и как расположить пулемётные точки, секторы обстрела определяем и нарезаем, как лучше бомбы грузить и сбрасывать. Нет, тут уже вроде как всё определено, но есть одно но. Нам не совсем нравится то, что уже определено. С точки зрения нашего опыта. А, вернее, с моей точки зрения и моего опыта. Поэтому сегодня вечером обязательно необходимо встретиться с полковником Глебовым, предварительно договориться с ним, и пусть он дальше согласовывает с начальством задуманные мной изменения. Хотя, насколько я успел понять конструктора, просто так договориться с ним не получится. Обязательно придётся доказывать, спорить. Поэтому полковник-то договариваться пойдёт, куда он денется с подводной, как говорится, лодки, но и мне где-нибудь поблизости придётся покрутиться на всякий случай. Если я прав в своих предположениях. Может, придётся обосновывать и доказывать свои… Нет, не требования и не просьбы даже, а… Да даже и не знаю, как и обозвать их, эти свои предполагаемые изменения. Может быть, это необходимость? Жизненная и, как я уже говорил, подкреплённая боевым, что в данном случае весьма немаловажно, опытом. А сделать это обязательно нужно здесь, когда есть под рукой необходимая производственная база и нужные специалисты!

Да! И ещё один, пожалуй самый для меня основной момент. Непринципиальный, но, тем не менее, весьма важный. Вот не нравится мне автомобильная баранка на Муромце. И не потому, что я к рогам в своём времени привык, а потому, что рога во всех смыслах удобнее. Мелочь, казалось бы, пустяк, но! Здесь же приходится постоянно смотреть за положением баранки, отвлекаться от более важных дел. Напрягает это. И хорошо бы на будущее обязательно установить дублирующее управление на этих самолётах для второго пилота. Так же удобнее и проще. А то сидишь в этой огромной кабине один, что до левого борта рукой не дотянуться, что до правого. Это я уже не говорю о том, что в полёте вниз за борт не посмотреть, только вперёд. Не дело это. И при выполнении посадки некомфортно. Зато, к чести конструктора, здесь приборы хоть какие-то есть – альтиметр и, о, чудо! Наконец-то установили компас! Даже что-то вроде простенького линейного авиагоризонта присутствует. Вот только с указателем скорости так ничего и не получается, нет их пока. Да, отвлёкся я что-то на воспоминания, слетел с темы…

Так вот, сидим мы с вахмистром в самолёте, замечаниями перекидываемся, думаем-обсуждаем, как в случае чего будем действовать. Дверка входная на борту чуть прикрыта, это чтобы ветер не так задувал, да тут же прихватизированной верёвкой в этом положении и зафиксирована. За ближайшую расчалку привязана, чтобы не хлопала.

Погода вроде бы как с самого утра отличная, но небольшие тучки изредка на небо набегают, тогда и ветерок порывами по земле проносится, норовит внутрь пылюги надуть, дверкой хлопнуть. А закрывать её нет возможности, будет не то что темно, а просто сумеречно. Это впереди светло – в пилотской кабине окошки большие, а тут, в хвостовой части фюзеляжа – темновато. В отличие от пассажирского варианта на этой модели всего несколько маленьких квадратных окон по всему корпусу, и всё. Так-то вроде как и видно всё, но нам-то с Михаилом требуется гораздо больше освещения, пока мы по закоулкам ползаем. Вот сейчас себе вариант необходимой перепланировки нарисуем, и в мастерские отправимся. В сборочные. Там на месте будем уточнять и согласовывать с мастерами наши желания и реальные возможности. Пока на уровне разговоров. Поползаем по голому скелету фюзеляжа, по рёбрам шпангоутов и стрингеров, прикинем, получится ли сделать так, как нам нужно. А дальше займусь чертежами с помощью Михаила, само собой. Потому как правильно угадал я в своё время, есть у него соответствующее образование, и не такой он простой человек. К вечеру предварительные наброски сделаем, чтобы было с чем к Глебову идти.

До Игоря Ивановича, само собой, про наши расспросы и ползания в мастерских враз доведут, но к тому времени, я так надеюсь, уже и Глебов вплотную к делу приступит. На чертежи много времени не нужно, они тут пока и в виде простых схем сойдут. Главное, договориться, найти общий язык с Сикорским, получить его принципиальное согласие. А там найдётся, кому эти схемы в чертежи превратить.

Снова отвлёкся. Так вот, ползаем мы, значит, с Михаилом по самолётному чреву, бумагу мараем, на поднявшийся снаружи шум и суматоху соответственно никакого внимания не обращаем, не до того нам, сами должны понимать. На четырёх костях потому что большее время, да ещё, извиняюсь, задом кверху. Только лишь и услышали, что кто-то в кабину заглянул. Даже не услышали, а просто на какой-то миг резко потемнело в кабине. Судя по тому, что сразу же дверку закрыли – нас не заметили. Да и тяжело нас в хвосте заметить. В здравом уме там просто нечего делать.

Пришлось так задом и выбираться нам из хвостовой части фюзеляжа, призывая про себя, само собой, на голову вредителя всяческие кары с помощью распространённой повсюду ненормативной лексики в более или менее приличных выражениях. Иначе бы Михаил меня не понял. Да и никто бы не понял – не пристало офицеру настолько грубым языком вслух выражаться. Не в окопах, чай. Так что ползу спиной вперёд… Или не спиной? Или в этом случае назад? Да какая разница! И бурчу вполголоса всякие несуразности, так чтобы и не разобрать было, что именно, и понятно стало, что я недовольство своё таким образом выражаю. Вот уж приспичило какому-то лешему нашу верёвку развязывать. Теперь вот снова придётся вылезать и дверь фиксировать в полуоткрытом положении. И на тебе, в этот момент дверь снова распахнулась. А мы к ней задом, да на четвереньках. Меня и накрыло от раздражения.

Первым делом на обычных любопытствующих визитёров погрешил, по накатанной вслух чертыхнулся, мол, ручонки бы за отвязанную верёвочку кое-кому пообрывать. Она у нас, дверка, в конечном итоге была ограничена в своих возможностях тут же найденной верёвкой, привязана так, чтобы в одном положении находилась и по борту не стучала. А тут раз, и с помощью чьих-то шаловливых ручонок закрылась. А затем снова распахнулась. Ну я и чертыхнулся. Потому что зря пришлось вылезать!

Обернулся через плечо, голову поднял, а там посторонний в кабину заглядывает. Нижний обрез дверного проёма фигуру ровно по пояс обрубил, к нам как раз верхняя половина и заглядывает. На свет только силуэт и виден. И видно, что силуэт этот в форме, потому как уж очертания фуражки на голове ни с чем не спутаешь. И прямые контуры плеч явно на погоны указывают. Пришлось раздражение своё резко в себя же и затолкать. Да уже поздно было! Слово вылетело, попробуй вернуть.