Алексей Вязовский - Я спас СССР. Том II [litres]

– Ты что такой грустный, дорогой, а? Молодой, красивый – неужели девушки не любят?!

– С девушками все нормально. Но боюсь, до встречи с ними я не доживу.

– Что так?! – дурашливо округляет глаза армянин.

– В обед имел неосторожность съесть котлету в вашем кафе.

Прикрываю глаза, хватаюсь за рот и делаю вид, что не могу сдержать тошноту и меня сейчас вот-вот вырвет прямо на его стол.

– Эй, эй, давай-ка быстро на улицу! – не на шутку пугается «отравитель». – Кто-нибудь, помогите ему!

– Не могу идти… кажется, я теряю сознание.

Пошатываясь, хватаюсь за край стола и якобы случайно сталкиваю с него грязную тарелку, которая с грохотом падает на пол. Потом повисаю на плече колобка, заставляя его согнуться под весом моей тушки. Парни с удивлением наблюдают за представлением – они-то знают, что ни к какой котлете я не прикасался. В дверь тревожно заглядывают сотрудники кафе, сбежавшиеся на крик директора.

– Ашот, скажи мне, – хватаюсь я рукой за горло, словно мне трудно дышать. – Зачем ты убиваешь людей?

– Что?.. – испуганно шепчет директор рыгаловки.

Я распрямляюсь как ни в чем не бывало и насмешливо смотрю в его посеревшее лицо.

– Спрашиваю: неужели у твоей жадности нет границ? Ты готов за копейку убить даже ребенка?

– Шутник… – вытирает пот со лба Ашотик.

– Да какие уж шутки, Ашот. Почитай новый Уголовный кодекс – узнаешь для себя много нового.

Проходя мимо ржущих сотрудников, оскаливаюсь в их сторону:

– Подельниками его пойдете как преступная группа гнусных отравителей.

– Да нормальная у нас еда!

– Нет, не нормальная! Нас таким дерьмом даже в детдоме после войны не кормили. Вы, товарищи, хуже фашистов.

– Слушай, умник, другие тоже хорошо жить хотят, не ты один! – кричит мне вслед очухавшийся Ашотик.

– Главное, чтобы ты до суда дожил и никто тебя не пристрелил за такую еду.

Димон ржет и показывает мне большой палец, мы, обнявшись, идем к машине. Ладно, мясом разжились, значит, сегодня вечером гуляем. Душа требует забыться, заесть этот неприятный эпизод дивным шашлыком и запить местным домашним вином. Хотя нет. Наверное, лучше все-таки коньяком.

Наш ужин в бухте Тихая с полным основанием можно было назвать праздничным. Бивуак обустроили на удивление быстро, единственное отличие от прежнего: машины на новом месте мы расставили чуть по-другому, прикрывая обзор нашего лагеря с дороги. Бухта оказалась довольно пустынной, лишь в разных краях ее расположились несколько палаток таких же автотуристов, как мы. Наверное, и им не нашлось мест на базах Планерского. Знакомиться с нами в первый же вечер никто не пришел, видимо, дали нам время обустроиться и обжиться на новом месте. Такая приятная ненавязчивость выдавала в соседях людей интеллигентных или как минимум тактичных. Что радовало. Не многие на их месте удержались бы от вечернего визита «на огонек», учитывая фантастический запах шашлыка, разносящийся по округе. Да что там говорить: мы сами-то чуть слюнями не захлебнулись, пока он готовился!

В Оленевке нам с ближайшими соседями не очень повезло. Супружеская пара из Курска явно мечтала об уединенном отдыхе и тишине, а наша веселая компания их попросту раздражала. На все наши вежливые приветствия эта пара отвечала лишь сдержанным кивком головы, явно не желая общаться. Через три дня соседи съехали, не попрощавшись. Видимо, отправились искать себе новое место для уединения. Сейчас же нам оставалось только гадать, какими окажутся наши новые соседи и сподвигнет ли их на знакомство наш серфинг. В любом случае, оценив соседскую воспитанность, мы решили после завтрака сходить к ним и познакомиться.

А пока мы наслаждались тишиной, покоем и божественным шашлыком, достойным гарниром к которому послужили овощи, запеченные на решетке. Местный коньяк, кстати, тоже оказался неплохим, хохотушка Люба нас не обманула. А вот взглянув на трехлитровые банки с вином, продавщица презрительно скривилась, честно сказав, что эту дешевую «мочу» у нее только поиздержавшиеся отдыхающие берут, которым к концу отпуска уже все равно что пить. Местные же жители вообще предпочитают не покупное, а домашнее вино, купленное у проверенных «производителей». Покупка нами дорогой бутылки коньяка окончательно расположила Любу к нашей компании, и все явки-адреса-пароли местных виноделов были сданы без промедления.

…Утром начался новый этап нашей южной эпопеи и наших тренировок. Вода в бухте оказалась чистейшей, и единственное, что нас расстраивало, – полное отсутствие волн. Но отрабатывать свои навыки это нам не помешало, и время до завтрака мы провели с большой пользой для здоровья. Ну а потом наш с Левкой путь снова лежал на почту – в отличие от друзей нам надо было отчитаться своему «руководству» о новом местонахождении.

Здание местной почты оказалось до отказа забито отдыхающими. С тоской обозрев длиннющую очередь, растянувшуюся явно не на один час, мы с Левкой поняли, что сегодня нам здесь ничего не светит, и решили для начала заняться сбором разведданных. Но то, что мы узнали, ввергло нас в еще большую тоску – народ здесь занимал очередь с раннего утра, а некоторые чуть ли не до рассвета. Причем гарантии, что ты при этом будешь звонить первым, никакой не было, звонок можно было прождать и час, и два, и до обеда. Нас это совсем не устраивало. Я уже начал подумывать о том, не достать ли мне свою «индульгенцию» и не навестить ли начальника почты, как одна из женщин, сидящих в очереди, возмущенно произнесла:

– Безобразие! А вот в Орджоникидзе, говорят, очередей совсем нет.

– Так и ехала бы в свое Орджо! – ворчливо откликнулся кто-то из очереди. – Пока туда по такой жаре доберешься, проклянешь все на свете.

– Это да, – подключился к разговору еще кто-то, – автобус ходит редко и переполнен так, что не влезешь. Уж лучше здесь тихо посидеть.

Словно в ответ на эти слова, заплакал чей-то маленький ребенок, а уже через минуту его плач превратился в оглушительный рев. Мы с Левкой, не сговариваясь, выскочили на улицу.

– Ну, что будем делать?

– А что нам остается? Завтра к открытию рванем в Орджоникидзе.

– Чего ждать до завтра, давай сейчас и поедем, хоть узнаем, что и где.

До поселка на другом конце Коктебельского залива мы добрались минут за тридцать. И он нас весьма приятно удивил. Во-первых, опрятными «немецкими» двухэтажными домами и кирпичной новостройкой вдоль центральной поселковой улицы имени все того же Ленина. Во-вторых, тишиной и отсутствием толп праздношатающихся отдыхающих – поселок этот был не столько курортным, сколько рабочим. В-третьих, совершенно пустой почтой, где две сотрудницы изнывали от безделья в ожидании обеденного перерыва. С Москвой нас соединили через каких-то десять минут, и, судя по оживившимся девичьим лицам, разговор Левки с Мирой Изольдовной повеселил их. Я же наконец застал Мезенцева на рабочем месте. Доложил ему о своих перемещениях, обещал в конце месяца вернуться в Москву и сразу же отзвониться. На чем мы, собственно, и простились с генералом. Голос у него был невеселый и озабоченный, из чего я сделал вывод, что обстановка в Москве до сих пор непростая.