Олег Кожевников - Император [litres]

Логика была проста – сейчас ведь ноябрь 1916 года, и солдат Кексгольмского полка вряд ли ещё успели настолько разложить, что они не подчинятся приказу самого императора. К тому же большинство этих тыловых крыс даже пороха ещё не нюхали, а бойцы мехгруппы, по сравнению с этими дворнягами, настоящие волкодавы. Так что нужно сейчас нейтрализовать этот полк, пока солдаты совсем не озверели от скотской жизни и бойцы мехгруппы убеждены, что солдаты гарнизона Петрограда с комфортом жируют в тылу. Одним словом, я действовал по-царски – разделяй и властвуй. А ещё по присказке из двадцать первого века – кто не успел, тот опоздал. А в этой реальности такого рода опоздания стоят очень дорого – смерти миллионов людей, а для Михаила – путешествие в Пермь. К тому же после нападения на царский выезд, в котором принял непосредственное участие броневик Кексгольмского полка, Михаил просто обязан был принять меры. Даже солдаты и офицеры Кексгольмского полка поймут реакцию императора, который приказал их разоружить, и особо упираться не будут. А так как на дворе всё-таки не 1917 год, то основная масса солдат и офицеров полка будет сотрудничать со следствием. А кто не будет, тот уже конченый революционер, которого бесполезно перевоспитывать, и его место в подвалах Смольного.

Именно с такой мыслью я подъехал к дворцу в Гатчине, и она не оставляла меня, пока я поднимался в свой кабинет. Прорабатывал этот вопрос и когда звонил в Смольный, где в настоящий момент располагался штаб Ингушского полка. В преддверии завтрашнего заседания Сената я приказал поместить полк на территории бывшего института благородных девиц. Конечно, двор для нормального содержания такого количества лошадей был маловат, но зато в самом здании КНП оставались ещё помещения для размещения личного состава и штаба полка. Горские лошади были неприхотливы и вполне могли выдержать несколько дней содержания в стесненных условиях. А после официальных мероприятий, где брутальные кавалеристы были необходимы для придания значительности новому императору, я планировал передислоцировать Ингушский полк в ближайший пригород Петрограда. В уже практически построенные в Шушарах склады и казармы. Наша с Кацем задумка по строительству складского комплекса, пускай и со скрипом и с большими финансовыми вливаниями, практически осуществилась. А когда в Шушарах будет размещён Ингушский полк и обеспечена надлежащая охрана, можно будет завозить туда продовольствие из Ковеля и Житомира. Так что я планировал использовать Ингушский полк скорее как охрану складов, а не боевую часть для подавления мятежников, но хотелки – одно, а реальная жизнь – другое.

Командира Ингушского полка Мерчуле после звонка практически сразу подозвали к телефону. Пока я ставил задачу генерал-майору, в кабинет вошли Кац и Николай Павлович. Они всё это время в кабинете моего друга думали, каким образом очистить подвалы Смольного от задержанных революционеров. После разговора с Мерчуле я не стал рассказывать о выезде к месту нападения на кареты, а таким же жёстким голосом, каким ставил задачу командиру Ингушского полка, спросил:

– Ну что, придумали, что делать с задержанными?

На мой вопрос ответил генерал-майор Попов:

– Ваше величество, отпускать этих людей нельзя, в тюрьмы без суда не посадишь, а доказательства для предъявления обвинений отсутствуют. Остаётся по законам военного времени их всех по-тихому ликвидировать. Если бы задержанных было немного, человек пять, то проблемы бы не было. У меня есть специалисты, которые сломали бы им шею и вывезли трупы куда-нибудь на окраину в злачный район. Пьяные разборки сейчас не редкость, и любая либеральная общественность и пресса к таким случаям отнеслась бы спокойно. Но в подвалах Смольного задержанных смутьянов слишком много, и такая ликвидация не пройдёт незаметно. Поднимется такой вой, что ваша репутация просвещённого монарха будет замарана.

– Так что же делать, не держать же их вечно в подвалах Смольного? Предстоят новые аресты, и места там просто-напросто не хватит!

– Понятно, ваше величество, но нерешаемых задач не бывает. Предлагаю задержанных смутьянов загружать на какой-нибудь пароход с надёжной и не болтливой командой и в пустынном месте Финского залива утопить их к чёртовой бабушке. Камень на шею, и за борт. Исполнителей я подберу, только им нужно будет хорошо заплатить.

Я задумался. Эх, так хотелось быть белым и пушистым, а не получалось. Не то чтобы я большой гуманист, но вот так без суда и следствия обрекать людей на смерть было как-то не комильфо. Но на бушующую в голове гневную речь белого и пушистого человека из двадцать первого века о недопустимости произвола царя-сатрапа у меня зачесалось то место головы, которое было снесено коварным выстрелом сзади пензенского чекиста. Вспомнилось и поведение бывших революционеров под предводительством Землячки после взятия красными Крыма. Как она приказала сдавшихся в плен белых офицеров загружать на пароходы и топить в Чёрном море. Технология убийства никем не осуждённых людей там была такая же, какая предлагалась генерал-майором. Груз на шею, и за борт со связанными руками. Да, времена нынче суровые, не располагающие к сантиментам. Если ты проявишь гуманизм, то противники режима и германский Генштаб своего не упустят – устроят кровавую кашу на твоей родине. Как говорится, на войне как на войне. А ты находишься именно на войне, а значит, хватит миндальничать. Хорошим для всех ты всё равно не будешь, поэтому нужно думать не о том, чтобы понравиться крикливым либералам, а о стране. Демократы и социалисты если что-то пронюхают, то, конечно, завоют о кровавом царском режиме, ну и чёрт с ними, Россия-то останется. Вон если вспомнить моё время, то Пиночет в Чили скольких угробил? Несколько лет вся мировая либеральная общественность орала о зверствах режима Пиночета, о его эскадронах смерти, а в итоге страна расцвела под управлением этого жуткого диктатора.

Как обычно в судьбоносные моменты, мозги работали как компьютер, и вся внутренняя борьба пушистого гуманиста и реалиста произошла молниеносно. Генерал-майор Попов заметил только небольшую заминку в разговоре, но она объяснялась тем, что я перевёл разговор на Каца, спросив:

– Господин Джонсон, а вы что думаете по этому поводу?

Кац тут же ответил, не испытывая, на мой взгляд, никаких внутренних терзаний:

– Я согласен с Николаем Павловичем, что отпускать на свободу этих людей нельзя, и держать в заключении в подвалах Смольного – тоже. Вот если бы было возможно перевезти их на какой-нибудь островной форт и оставить там под охраной до окончания вой ны, то этот вариант был бы самым лучшим. Топить самых непримиримых заговорщиков в море на данный момент, может быть, единственный выход.