Леонид Воронар - Межлуние [СИ]

— Подследственная доставлена, — доложил один из полисменов.

— Даму попрошу сесть. Остальные свободны.

Не смотря в сторону Кэтрин, он скрестил на груди руки, и кожаный плащ натянулся на локтях, обнажив высокие манжеты перчаток. Выбирая с чего начать, он стал прохаживаться по помещению. Девушка поежилась. Было что-то необычное в его цепком взгляде, направленном на нее.

Первым заговорил Марк:

— Расскажите мне мисс Хардман, зачем вам понадобилось взрывать яхту?

Кэтрин не ответила.

— Даже не пытайтесь убедить меня в том, что у вас не было сообщников или вы не стремились достичь цели ослабления флота его Величества. Кому вы служите на самом деле?

Он изучал ее, желая открыть тайну. Возможно, самую страшную из всех в этом мире. Ему были нужны ответы, а она лишь молчала.

— Хорошо, мисс Кэтрин Хардман, назовите свою дату рождения и настоящее имя.

Девушка мрачно посмотрела на него исподлобья, как будто что-то просчитывая, а затем перевела взгляд на свои руки. Марк вздрогнул, и сжал кулаки. Показалось, или ее радужка приобрела черный цвет? В этот момент свет в помещении дрогнул, и Марк отвлекся на замерцавшие лампы. Они как будто потускнели и напоминали дрожащие на ветру свечи.

— Надеетесь ускользнуть, если…

Он замер в изумлении на середине фразы. Потемнев, словно заокеанская мулатка Южного Полумесяца, она покрылась черной одеждой, выросшей буквально из кожи и формы механика. Ее волосы укоротились, втянувшись в темя, и ее силуэт заметно раздался в плечах. В последнюю очередь, стирая высокомерно-насмешливую улыбку, через ее лицо, как сквозь портрет, написанный на воде, выплыла маска, скрывшая под собой Кэтрин Хардман. Сидящая девушка как зеркало точь-в-точь повторила человека перед собой, создав копию, неотличимую от оригинала. Его несуществующего близнеца.

— Признателен за этот подарок. Так зачем это все?

— Есть тайны, что требуют молчания от посвященных, — его голосом ответило нечто.

— Даже не дадите подсказки? Мне бы не хотелось держать вас взаперти до самой смерти.

— Вам и не придется.

Огонь погас, и даже поспешно разожженный ручной фонарь дрожал, будто боясь показать Марку то, что находилось в двух шагах впереди.

От девушки остался лишь черный силуэт, поглощающий свет. Казалось, она была обнаженной, облитой краской чернее безлунной ночи.

— Свет, быстро! — Приказал силуэт его голосом.

— Стой! Не открывай! — Заорал Марк, но было поздно.

Лязг массивного засова почти совпал с визгом петель открываемой двери. В иных обстоятельствах служащий тайной полиции даже не обратил бы на него должного внимания, но сейчас он резанул его по сердцу. С таким трудом спланированная и реализованная операция проваливалась ко всем чертям.

Конечно, он бросился к единственному выходу, однако, уже осознавал сложность поимки сбежавшей узницы. Из коридора в комнату вонзился луч света, мигнувший, когда его пересекло тело Кэтрин, а затем на здание военной полиции пал первозданный мрак. Кромешная темнота, едва отгоняемая тусклыми фонарями всполошившихся полисменов, злорадно поглощала любой яркий объект, гася свечи и фонари.

Попытка найти и окружить непрозрачную тень, забившуюся в угол, или вырастающую из пола, не принесла плодов. Перекрестно направленные лучи, мелькающие по стенам, потолку и полу лишь на мгновение выхватывали удивленные лица.

— Не дайте ей подойти к себе!

Черный силуэт гибко прогнулся под лучом и, словно в насмешку, проскользнул под ногами у полисмена, встав за его спиной. Его тут же ослепили два фонаря, но время было упущено. Направленного в него света хватило, чтобы собственная тень командира вытянулась до порога соседней комнаты и по ней, как по мосту, проскользнул сгусток тьмы. Лампа тут же вспыхнула в полную силу, а Марк посмотрел на свою собственную тень, трусливо поджавшуюся под ноги.

— Не повезло, — заметил кто-то.

Забыв про малейшую надежду, Марк отпер дверь, за которой начиналось основное здание, все также погруженное в темноту.

— Я был так близок к истине, — разочарованно произнес тайный полицейский. — Приведите себя в порядок. Проверьте, все ли камеры закрыты и не сбежали ли другие подследственные.

Вернувшись в комнату со столом и стульями, Марк приподнял лежащие на полу пустые оковы, теперь удерживающие лишь воздух, и с сомнением посмотрел на стальные браслеты. Как ему удержать то, что пластично как вода, обтекающая препятствия и принимающая любую форму и цвет со свойствами твердого тела?

Надо было осмотреть камеру, где ее держали, пока велся разговор с Джонатаном, но он уже знал, что ничего там не найдет. Подозреваемая в шпионаже и попытке диверсии, самозванка, выдававшая себя за мисс Кэтрин Хардман бесследно, пропала.

Во время очередной остановки дилижанса Аэрин побродила по придорожному лугу, прикасаясь к дикорастущим цветам, покрывающим ладони и брюки разноцветной пыльцой, пока не прислонилась к стволу наклоненной сосны, отражающемуся в воде. Рядом с ней, почти под ее выпрямленными ногами, журчал лесной ручей в глинистых берегах, над которым то и дело пролетали стрекозы, а бор вокруг нее буквально звенел от птичьего пения.

Оставаясь в пределах видимости возничих, дава сторонилась других попутчиков, и специально осталась у сосны, откуда непринужденно следила за Гаем. Девушка гадала, когда он решится подойти к ней, и хитро улыбнулась, вспомнив про собранные цветы, которые он так и не осмелился ей подарить, или, по крайней мере, подкинуть. Определенно, она не сможет ему навредить, пока робкий парень не начнет приставать. В глубине души Аэрин не была против этого и даже мечтала почувствовать себя желанной. Если он и вправду серьезно настроен, то она бессильна нанести ему вред, даже если бы девушка умела накладывать порчу: Сестры говорили, что любое проклятие соскальзывает с влюбленного в даву.

Жизнь шла своим чередом. Каждый раз, выбираясь из города на природу, она погружалась в позабытый мир, напоминавший ее детство, где не было места коварным интригам или иному проявлению людских пороков, так часто встречаемых меж каменных стен под черепичными крышами. И в лесах, подобно этому дышалось совершенно по-другому. Здесь не было привычного гомона Кайе де ла Коста или мертвой тишины Ая. Никто не угрожал ей и не пытался использовать как пешку в вероломной партии. Эта чистая и первородная простота сурового края была для нее целебным настоем, покрывшим душевные раны.

Стоило закрыть глаза, как появлялось чувство, словно Торе все еще рядом. На глаза навернулись слезы, едва появился образ священника. Аэрин никогда не забудет, как, помахав на прощание, он остался на границе Илинии. Свидятся ли они еще когда-нибудь в этой жизни? Почему судьба так с ней жестока? Разве справедливо отнимать у нее родных, друзей и подруг, ничего не вручая взамен и оставляя ей лишь добрую память?