Олег Здрав - Весь мир на дембель

— Ну… это…как бы… диагноз не настоящий. Должны были комиссовать после контузии, с головой непорядок, но пожалели, не стали жизнь портить. С «дуркой» в институт не взяли бы, даже ночным сторожем с таким диагнозом устроится проблема.

— Установлено, что вы прекрасно владеете английским, хорошо разговариваете на азербайджанском и фарси. Когда и где успели выучить столько языков?

— Музыку очень люблю. Слушал вражьи голоса по ночам, а там все по английски размовляют. Опять же, сосед по даче — азербайджанец, с детства дружим. Байрам, Новруз — все праздники вместе. Хочешь — не хочешь выучишь. Фарси в армии по словарю учил. Знаю слабо.

— Да? По заключению экспертов, вы долгое время проживали за границей. Разговорный американский по учебникам не выучить.

— Эксперты тоже иногда ошибаются. Вместо маньяка Чикатило сначала осудили и расстреляли невиновного, и все благодаря ошибке криминалистов.

Разговор наш стал походить на спектакль абсурда. Мне задавали странные вопросы, я отвечал взаимностью, при этом полковник никак не реагировал на троллинг, видимо не знал значения этого слова. Между прочим, целый полковник, ведущий следствие — это нонсенс, так что это может быть кто-угодно, даже израильский пастор. Верить на слово, что он — сотрудник КГБ, я благоразумно не стал, о чем и сообщил «следователю».

— Ознакомьтесь, — невозмутимо достал и развернул корочку перед моим носом представитель «кровавой гребни».

— При нынешнем уровне полиграфии подделывают даже казначейские билеты Госбанка СССР, не то что это. Вдобавок у вас скрепки из нержавейки, а советские ржавеют быстро.

— Историю полка «Бранденбург» преподают в ЦРУ? — впервые усмехнулся липовый дознаватель.

— У Богомолова прочитал.

— Вы были в Испании или Латинской Америке? Откуда у вас такие подробные знания об особенностях национальной кухни и обычаях.

— Ирина настучала? Кулинарная энциклопедия стран мира вам в помощь. Издание 1979 года. Подшивка журнала «Вокруг света» за десять лет.

— Что вы тогда скажите об этом?

Гражданин полковник выложил на стол рядышком две фотографии. На первой оказалась упомянутая выше Ирина Викторовна Рамон-Гонсалес, а вот на второй обнаружилось нечто невероятное — Сальма Хайек собственной персоной. Правда, качество отвратительное, словно фото пропустили через убитый факс, и актриса слишком молодая — но перепутать трудно.

— Вот, зараза! — восхитился я от всего сердца и всей души. — Даже про это стуканула. Далеко пойдёт.

Дело в том, что я несколько раз случайно ляпнул в присутствии Ирины, что она очень похожа на знойную мексиканскую красавицу Сальму Хаек. Между прочим — это чистая правда, Сальма лишь немного ниже ростом, а грудь наоборот чуть больше. Сказал и забыл бы, но Ирина не успокоилась и несколько раз напоминала о ней, уточняя, насколько похожа и кто из них лучше.

— Ты красивей и умнее, и румяней, и белее, — стандартно отшучивался я, не подозревая, что это далеко не праздный интерес.

Неужели, они запрос в Мексику сделали? Тогда понятно почему качество такое — по телетайпу прислали? Представляю, как матюкался резидент в Мехико, когда ему поручили найти какую-то начинающую актриску и сфотографировать.

— В иностранном журнале видел фото. У наших негров в институте. Красивая девушка — невозможно не запомнить.

— Не хотите сотрудничать со следствием?

— С чего такой вывод? Наоборот, горю желание отдаться в руки советского правосудия. Вы только намекните, кем именно я завербован и на кого работаю?

— Например, расскажите о том, как вы инсценировали поимку диверсантов. Каким образом вы осуществляли передачу информации от КСИР генералу Леонтьеву. На каких условиях проходил обмен? На чем вас подловили? Шантаж, подкуп?

— Не боитесь выдвигать такие обвинения? Генерал Леонтьев вам не по зубам.

— Зато вы здесь. И ваш шеф ничем вам не поможет.

— Это почему? Думаете, сойдёт с рук беспредел? Меня будут искать, и не сомневайтесь — найдут. Может, лучше вы пойдёте навстречу? Обещаю замолвить словечко, когда вам будут одевать стальные браслеты на запястье, — решил нагло прокачать реакцию собеседника, но неожиданно обломался.

— Напрасно вы рассчитываете на своих преступных покровителей. Завтра в Хельсинки, около посольства Бельгии будет замечена и сфотографирована интересная пара. Красивая молодая девушка, очень похожая на одну мексиканскую актрису и рядом с ней молодой человек, копия некоего Александра Морозова. Просто, брат близнец — не иначе. Генерал Леонтьев будет очень расстроен — его подопечный оказался предателем и сбежал из страны. Если и будут вас искать, то где-нибудь в Брюсселе или Лондоне.

Следующие сутки меня не трогали и не допрашивали, словно забыли. Лишь молчаливый надсмотрщик приносил еду и забирал грязную посуду. Еда оказалась нормального качества, примерно такого, как в любой заводской столовой — что косвенно подтверждало догадку, что кроме меня здесь никого больше не держат, поэтому арестантский «хавчик» просто негде взять.

Впрочем, это могла быть очередная психологическая ловушка или трюк, призванный запутать и дезориентировать жертву. Проанализировав беседу со следователем, я пришёл к парадоксальному выводу, что ответы полковника Гогоберидзе вообще не интересовали — полное ощущение, что он лишь выполнял некую функцию-опрос по заранее намеченному плану, а смысл сего действа был какой-то другой.

Всегда следует обращать внимание на детали и окружающую обстановку. Зачем на стене в камере, где меня допрашивали, прямо напротив места арестанта зарешеченное вентиляционное отверстие? В тюремной хате!? Чтобы подозреваемым легче свежим воздухом дышалось? К гадалке не ходи — видеокамера стоит, а весь разговор записывается.

Интуиция подсказывает, что с национальностью следователя тоже не все так просто. Почему именно грузин? Не так часто они встречаются в Москве в таком звании, чтобы светить в подобной ситуации. Не могу пока объяснить, слишком мало вводных, но сильно похоже на элемент психологической игры. Наверняка, знают о моем отношении к закавказским республикам, а это тонкий намёк и способ вывести из равновесия? Поди, угадай, что на уме у здешних мозгокрутов, а то что без профессиональных психологов не обошлось — в этом уверен теперь на сто процентов.

Ночью долго прислушивался, но ни одного постороннего звука не зафиксировал. Полное ощущение, что рядом никого нет, и что самое печальное — из окна тоже ничего услышать не удалось. Выходит, что мы уже не в Москве находимся — шум города невозможно скрыть, даже ночью.

Долго ли, коротко ли, дождался наконец следующего допроса, аж на третьи сутки заточения. Противное это ощущение — неопределенность и тишина — звенящая, давящая на мозги. Да ещё на фоне чувства собственного бессилия, когда от тебя ровным счетом ничего не зависит.