Дино Динаев - Пантанал и дети Ла-Манша [СИ]

Быстрой перебежкой двинулись к крайнему дому, где я очень удачно навернулся, не заметив среди густой травы невысокий земляной вал. При ударе от него отвалился кусок грунта, обнажив остатки рыжей кирпичной кладки.

— Здесь был забор, Пока не прошел мор! — зло выпалил я, потирая ушибленную ногу.

— Поэт хренов! — ругнулась Алька. — Вставай уже, Евтушенко! Добро пожаловать в террас — хаус!

Внутри дома небольшой коридор вел в 2 комнаты на первом этаже. Имелось 2 лестницы — на второй этаж и в подвал.

— По дому не болтайся! — строго — настрого предупредила Алька. — Я пойду за продуктами, а ты в случае опасности уходи через французские двери!

— ?

— Темнота, Палыч! Что у вас французский дверей нету? — Алька показала на ажурную стеклянную дверь из трех створок. — Когда у меня будет дом, у меня тоже будет французская дверь!

Я обрушился на пол рядом с раковиной с двумя кранами и затычкой для воды и с наслаждением стащил берцы.

— Больше с места до утра не сдвинусь! — пообещал я.

В глазах Альки промелькнуло удовлетворение.

— Ладно, я пошла!

Я разрешающе махнул рукой.

Алька приоткрыла дверь и юркнула в подступающие кусты. Я мысленно досчитал до 10, поднялся и последовал за ней.

Я следователем уже 30 лет, и у меня сложился условный рефлекс. Бывало сидишь на допросе, перед тобой хрупкая юная девица слезы пускает, и только одному тебе в целом мире известно, что она распоследняя дрянь на земле, а еще чего почище, уже успела пришить кого — нибудь. Когда выпила лишнего и закинулась не тем, чем надо.

Профессия накладывает свой отпечаток. Моя — не верить никому, только своему чутью. Да и специфика тех отбросов, которые в подавляющем большинстве проходили через мои руки, файлы и скоросшиватели, была такова, что впору поверить, что человечество составляют сплошные гады.

Альку я стал подозревать давно.

Вальжан бы меня не простил, но что — то я понял, когда Альку якобы захватили фермеры. С какой стати? Ведь она сама призналась, что фермеры забирают исключительно старшаков, и что у нее в запасе еще год примерно.

Очень вовремя припомнились подробности и нашей первой встречи. Маленький ребенок в центре Лондона! Она, де, тут гуляет! А Шаман дескать ругается.

Сейчас, после небольшого опыта подобных прогулок, и ежу понятно, что долго бы сей ребенок здесь не гулял. Лондон не место для приятного времяпровождения. Либо фермеры бы прихватили, чтобы выведать, где люди Шамана тусуются. Либо мародеры шлепнули. Может, мутант бы сожрал.

Почему я не предупредил майоров? А вы как думаете? Как поступили бы они, узнай правду? В лучшем случае, проигнорировали бы. В худшем — тривиально зачистили.

В МГБ работают особые люди. Не особенные, которые сидят в психушках, но ничем не лучше. Вот Вальжан мой друг, мы с ним столько шнапса выпили, а иной раз посмотрит так, что сразу и не поймешь, кто я для него по жизни, друг, за которого он будет биться как за брата, то ли расходный материал. И от этого непонятного взгляда в душе делается неприятный такой холодок.

Вот женщин возьмите. Как говорится, у них семь пятниц на неделе. Ветреные непостоянные существа, действия которых нельзя просчитать. Так вот. Сотрудники МГБ хуже даже женщин, у них не 7 пятниц, у них вообще пятниц нет никаких. Неделя есть, а названий дней нет. Так что не только их действия неизвестны, неизвестны даже дни, в которые они их совершают.

Понятно объяснил? Ну как мог.

В тот момент, когда я понял, что Алька не тот, за кого себя выдает, (но еще не понял, что она девочка), я решил выяснить правду. Ей Богу, не хотел смерти Межеедова. Хотя, если откровенно, ее предполагал. Тут мне нет прощения. Это мой грех. Даже мысль, что Межеедов, будь у него такая необходимость для выполнения приказа, пожертвовал бы мной без малейших колебаний, легко, не греет.

Грех лег в стопку остальных моих грехов, с годами воз становится все более неподъемным, и неминуемо настанет такой день, когда я не смогу сдвинуть его с места. Тогда на меня наденут парадный костюм, который я никогда не носил, и в моем дому заиграет меланхолическая музыка.

Но до тех пор я должен узнать правду, как бы горькой она не оказалась.

Двигаясь через кусты, вскоре я услышал тихие голоса и изготовил оружие. Хотя и не предполагал, в кого я буду стрелять.

Один голос принадлежал Альке. Кому же еще?

В одних носках я двигался почти бесшумно, а последние метры преодолевал с мучительной медлительностью, подолгу застывая на одной ноге.

Наконец достиг отделявшей говоривших крайней линии кустов. За ними обнаружился небольшой прогал, возможно, кусок асфальта попался наиболее прочный и устоял под натиском живности. Я припал к самой земле и осторожно посмотрел под нижними ветками.

Алька сидела на земле, разбирая неизвестный мне рюкзак. Перед ней на корточках сидел… Захар.

Я сжал зубы так, что стоматолог получил бы сердечный приступ. Перед моим мысленным взором встал как живой Константин Межеедов, убитый снайпером. Я поднял дуло автомата и навел целик на грудь убийцы. До него оставалось не больше 3 — 4 — х метров, так что даже я бы не промахнулся.

— Папочка! — Алька запрыгнула на Захара словно обезьянка, обхватив ногами талию, и тонкими ручками шею. — Я так сильно соскучилась!

Меня словно под ложечку ударили без предупреждения. Я перевернулся на спину, откинул руку с автоматом в сторону, точно он жег мне кожу, и никак не мог надышаться. Тряпка, обзывал я себя. Возьми себя в руки, он убил твоего друга.

— Вроде шумнул кто? — насторожился Захар.

— Ерунда! Тут вечные сквозняки! — отмахнулась Алька. — Старый весь выдохся, даже ботинки снял! Дрыхнет небось.

— Тогда ладно. Там в рюкзаке вода и консервы, отдашь ему. Сама тоже поешь.

— Папа, но нам же совсем не надо есть! Ферма дает нам силу без еды и питья!

— Доча, я не хочу, чтобы ты полностью зависела от Фермы. Мы не пленники. Когда — нибудь уйдем и построим свой дом.

— Базука не даст нам уйти.

— Для Базуки есть винтовка! — Захар погладил свою снайперку. — К тому же у меня есть идея.

Я снова подглядывал.

— Пап, старый говорит, что может увезти всех на корабле. Может, не будем его убивать?

— Он не говорит всей правды. Почему солдаты ехали на Ферму? Что за приборы везли? Может, они Базуку хотят вывезти, а остальных убить? Или все тут зачистить под ноль, и мы им не нужны. Так что, каждый сам за себя.

— А зачем мы Шамана ищем?

— Это и есть моя идея. Мы Базуке извечного врага на блюдечке преподнесем, он нас тогда отпустит.

— Но как мы его найдем? Я Шамана никогда не видела, тебя от него фермеры маленьким забрали. Много времени прошло, они уже бивуак сменили сто раз.