Дино Динаев - Пантанал и дети Ла-Манша [СИ]

Но противник отсутствовал. Город был пуст как после чумы. Хотя нет, тогда были бы останки погибших. Останки также отсутствовали.

Животных не наблюдалось тоже. Птицы не летали. Акустики констатировали исключительно естественные шумы. Подвывания ветра, шелест летящего мусора, в глубине квартала что — то посыпалось с крыши. И снова тишина, нарушаемая лишь ветром.

Зрелище было дикое. Как ни прискорбно было это сознавать — Лондон умер. До Конфликта в городе проживало 9 миллионов человек. Все они исчезли бесследно.

«Легасов» дошел до величественного Тауэрского моста. Здесь располагались знаменитые доки Санта — Катарины. Теперь доки были полны полузатопленных яхт. Из воды торчали порванные паруса, на волнах бились ржавые дырявые кили судов, некогда гордости местных олигархов.

Грохот отдаваемых якорей разорвал мертвую тишину, люди подскочили от неожиданности.

Крейсер «Легасов» прибыл в Лондон.

Треск мотоциклетных моторов разорвал тишину. Два боевых ударных квадроцикла типа «Ястреб» мчались по Тауэрскому мосту. На каждом 2 бойца в защитных комбинезонах и шлем — масках с фильтрами. Перед водителем крепился пулемет «Печенег» калибра 7.62 с квадратным магазином и кофр с боеприпасами к нему. Назад по ходу движения торчало дуло гранатомета АГС, способного выпускать очереди из 30 — ти миллиметровых гранат.

Тауэрский мост состоит из двух мостовых башен, соединенных на верхнем уровне двумя горизонтальными проходами. Первый экипаж остановился у башни, второй, не замедляя скорости промчался через мост на другой берег.

Ефрейтор Ящук рулил, сержант Лабковский бдил по сторонам, одновременно любуясь видом стоящего на якоре крейсера.

Вот это утюг, восхищался он.

Водитель снизил скорость, съезжая на набережную на противоположном берегу, сложенную из крупных камней. Когда — то имелись и деревья, вместо которых теперь подобно гнилым зубам торчали пни. Пассажир спрыгнул и быстро взял несколько проб грунта в специальный контейнер.

— Браво — один! Ответьте Альфе! — ожила рация.

— Браво — один на связи! Пробы грунта взяты! Разрешите локальную разведку! Надо бы проверить!

— Никакой самодеятельности! Задачи предварительной разведки выполнены! Возвращайтесь на базу!

Сержант выключил рацию и выругался.

— Ивандюку все по одному месту!

Водила философски заметил:

— А тебе не все равно? Вернёмся, попьем кофейку горячего! Лафа!

— Ты заметил, что деревья спилены? Значит, кому — то понадобились дрова! Возможно есть выжившие.

— Даже если спилили, это было давно. Что горячку пороть? Вся экспедиция впереди.

— Слышал про эффект внезапности? Нас никто не ждал. Мы могли бы многое узнать, пока выжившие, если они есть, не попрятались.

— А тебе нужны эти выжившие?

Сержант посмотрел на водилу через шлем.

— Это ты к чему?

— Не буди лихо, пока оно тихо.

Бойцы замолчали, внезапно почувствовав себя неуютно. Казалось, город смотрит на них тысячами целых и разбитых окон.

— Если кто и остался, мы бы его тепленьким взяли! — не отставал сержант. — Они сейчас наблюдают за нами с крайних домов. Если мы сейчас рванем на полном газу, они сами себя выдадут.

— Ты как хочешь можешь фантазировать, а я выполняю приказ! — Ящук запустил мотор, круто разворачивая и направляя квадроцикл обратно на мост.

Экипаж второй машины в лице сержанта Алабаева и старшины Забицкого имел приказ организовать пункт наблюдения в одной из башен моста. Оставив квадроцикл в арке моста, напарники вошли в дверь в торце башни. Казалось тяжелой кованной двери тысяча лет, и она скрипит на всю округу.

Тишина на самом деле оказывала гнетущее впечатление. Она нарушалась только монотонными шлепками Темзы.

Внутренне помещение башни напоминало холл мотеля. Одна стена представляла собой окна в тяжелых металлических рамах. Много трещин в стеклах, но в общем они устояли.

Время сыграло с наливным полом дурную шутку — он полностью вышел из строя и превратился в слой мусора. Посреди пола возвышался декоративный газовый фонарь, от которого уцелело лишь чугунное основание.

Сгнившие некогда, наверное, красивые деревянные лестницы вели к лифтам. Их имелось 2.

— Оба подняты наверх! — хмыкнул Алабаев. — Будто люди пытались забаррикадироваться!

— Спокойно, девочки! — осадил старшина. — Команды звездеть не было!

Алабаев потянулся к кнопке вызова лифта, старшина хотел поднять его на смех, но, когда сержант нажал кнопку, в глубине лифтового механизма явственно послышался удар по железу.

— Страннее и страннее! — заметил Алабаев. — Электричества нету, а лифт как бы пытается запуститься!

— Браво — 2! — рявкнул голос, напарники подскочили от неожиданности. — Что там у вас? Ответьте Альфе!

— Альфа! Это Браво — 2! Готовимся к подъему! — передал Забицкий.

— Долго готовитесь! Скоро закат! До темноты вы должны занять позицию!

Алабаев признался:

— Впервые голосу Ивандюка даже рад!

Бойцы поднимались по винтовой лестнице длиной в 300 ступеней. Солдаты были в ОЗК, несли оружие и бинокулярный прибор с треногой. Так что внутри костюмов возникла небольшая русская банька.

Наблюдательный пункт устанавливали в перемычке между башнями на высоте 45 метров. Место для наблюдения получилось идеальное. Через панорамные окна, вставленные в те же массивные стальные рамы, бойцы могли вести наблюдение с практически круговым охватом.

Сержант Алабаев, имевший особенность попадать в неловкие ситуации, снова едва не облажался. Глянув в окна, он не поверил своим глазам. Крейсеров было два — по одному с каждой стороны моста.

— Я те покажу оптический эффект! — пригрозил Забицкий. — Тот второй — музейный экспонат навроде нашего крейсера «Аврора»! [36] Британский легкий крейсер «Белфаст» — корабль — музей. Надо же, уцелел после Конфликта

Устанавливающий треногу, Алабаев удивленно воскликнул.

— Смотри!

На бетонном полу темнели просверленные отверстия, образовывающие треугольник.

— Не только мы выбрали это место для наблюдения! — заметил сержант.

— Но мы же треногу так не крепим! — возмутился старшина. — Бесишь ты меня сегодня, Алабай!

— Мы не крепим, а кто — то крепил! Так же ночью тут бдил. Сидел, наблюдал, был начеку, — задумчиво проговорил тот. — А потом исчез. Только дырки в полу остались.

— Да ну тебя! Умеешь жути напустить! — рассердился Забицкий. — Веди наблюдение!

Кривулин нашел Вершинина на верхней палубе, с которой открывалось чарующее зрелище. Несмотря на отсутствие солнечного диска, ночь наступила строго по расписанию. Мощные прожектора «Легасова» отражались в тысячах окон замерших домов, играли бликами на сотнях яхт в доках Санта — Катарины. Увиденное казалось застывшей сказкой. Уходить Вершинину расхотелось, несмотря на то, что по всему выходило, что сказка была со страшным концом.