Дино Динаев - Пантанал и дети Ла-Манша [СИ]

Огибалов безуспешно пытался вызвать лейтенанта по рации. Слишком много вокруг было экранирующего сигнал металла.

— Пошли наших искать! — Огибалов шагал впереди, Вершинин за ним. Одежда и обувь обоих покрылась мучнистой липкой пылью.

Миновав без особых затруднений несколько офисных помещений, заполненных старой рухлядью, вышли к атриуму. Вид полного разгрома сверху был еще более печален. Вершинин представил, как здесь сновали тысячи людей, бесшумно поднимались и опускались кабины лифтов, весело крутились ленты эскалаторов внутри прозрачных труб.

«Мы все это не ценили»!

Ограждение по периметру этажа частично держалось на соплях, частично отсутствовало вовсе. Ефрейтор перегнулся через оградку и крикнул:

— Товарищ лейтенант!

Оградка опасно скрипела и кренилась в сторону обрыва в 6 этажей.

«Откуда ему знать про акрофобию? Он же в деревне рос»! — подумал Вершинин.

Им никто не ответил.

— Поумирали они там что ли? — пробормотал Огибалов, и Вершинин мысленно перекрестился.

Ефрейтор решил пройти вглубь атриума.

— Наверняка летеха решил через дальнюю лестницу подниматься! — глубокомысленно заметил Огибалов.

Некоторое время Вершинин озаботился размышлениями, откуда парень из российской деревни может знать про расположение лестниц в здании Ллойда в Англии.

Огибалов споро шагал впереди. Нет, нельзя сказать, что Вершинин рохля распоследняя и даже ходить нормально не умеет. Все дело в деталях, как говаривал один посаженный Вершининым рецидивист, отбывающий пожизненное заключение.

Пол бугрился поломанными плитами, и нога все время становилась неправильно. Вес у Вершинина был большой, а ноги мало тренированные. Это сказалось, когда он потянул ногу и с оскорбленным видом уселся на чудом уцелевшую тумбу.

— Тут вас буду ждать!

— Палыч, уже немного осталось! — уговаривал Огибалов, но Вершинин был кремень.

И ефрейтор сдался. Велев никуда не уходить и пообещав скоро вернутся быстро ушел, затерявшись среди куч мусора.

Скучный этот Лондон оказался, решил Вершинин.

Не вставая с места, он осмотрелся — и ему сразу сделалось весело.

В проеме вырванной с корнем двери застыла человеческая фигура.

До незнакомца оставалось не больше 20 — ти шагов, и они довольно долго пялились друг на друга. Вершинин даже не испытал испуга, потому что это был ребенок. Мальчик со светлыми вихрами в разные стороны в маечке и штанишках. На вид ему едва исполнилось 8.

Вершинин ни на миг не забывал, на какие выверты оказалась способна медуза, но тут он не мог заставить себя насторожиться. По его понятиям это был обычный пацан. В огромном мертвом городе.

Главное не спугнуть, решил Вершинин. Он хотел спросить, как здесь тот оказался, но подавился на первом слоге и закашлялся. И тогда мальчик быстрым шагом сблизился с ним. Вся решимость Вершинина разом испарилась, стоило ему представить тошнотворную до реальности картину под названием «Следователь летит с 6 — го этажа».

Мальчик остановился на расстоянии шага, Вершинин сидел, малец стоял, лица оказались на одном уровне, и они снова уставились друг на друга. Заношенная маечка не скрывала худеньких грязных и исцарапанных плеч. Ребенок смотрел на него таким умудренным взглядом, точно он был взрослее, а не наоборот.

Потом он вытянул руку и коснулся лица Вершинина.

— Ты такой старый! У тебя такие шрамы! — сказал он по — русски.

Сказать, что Вершинин был удивлен, значит ничего не сказать. Русский в мертвом Лондоне! До Конфликта, пишут, их тут было как тараканов.

— Это называется морщины! — наконец смог он сипло произнести.

— Ты смешной, Палыч!

Вершинин растерялся.

— Откуда ты знаешь, как меня зовут?

— Тот, который тебя бросил, так называл.

— Он не бросал! — возразил Вершинин. — Что мы все обо мне? Как тебя зовут?

— Алька!

— Как ты здесь очутился? Здесь есть еще другие спасшиеся?

Алька издал короткий смешок.

— Какой же дурак полезет в Мертвоград? Устав это запрещает!

— Но ты же полез… вопреки Уставу?

— Полез. Шаман меня каждый раз ругает и наказывает. Но не сильно. Потому что я не Следующий. Еще год можно не бояться.

— А что через год?

— Фермеры меня заберут, и я умру! — бесхитростно сообщил Алька, и Вершинин внутренне содрогнулся.

— А ты откуда? — спросил Алька. — Не только в Мертвограде, и в других городах тоже давно никого нет, кроме Фермеров, но ты не похож на Фермера. Я к тебе ни за что не подошел, если б не видел на большой железной лодке, а фермеры воды боятся, как огня и не высовываются из Букингема.

— Она называется крейсер. Мы приплыли сюда на крейсере! — Вершинин не стал путать мальца словом «пришли».

— Я видел, вы остановились у Двубашенного моста. Вы должны уходить оттуда как можно скорее!

— Мост называется Тауэрским. А почему мы должны уходить?

— Ну ты и глупый, Палыч! — воскликнул Алька. — Эха ты и не дурак! На Двубашенном находится гнездо слепышей!

Вершинина произнесенное слово насторожило, и он попросил рассказать подробнее.

— Это жуткие твари, они глаза отводят, а потом людей жрут! Людоеды это! — пояснил Алька. — Их не увидишь, даже если будешь в одной комнате находиться, а они огромные как слоны!

Вершинин содрогнулся, вспомнив, как стоял в той темной комнате на вершине Тауэрского моста, всеми фибрами ощущая, что комната не свободна, но ничего не видя. А в это время так называемый слепыш громоздился над ним, выпуская из наростов на брюхе паучью сеть.

— Теперь будем знать! — сказал он. — Спасибо!

— Спасибо не булькает! — по — свойски заметил Алька. — А толку, что ты теперь знаешь? Слепыши могли уже на твою лодку с моста напрыгать. Их там никто не считал. Вам надо на Собачий остров, самое безопасное место в Мертвограде. Я там часто от фермеров скрываюсь.

Разговор получился бестолковый, Вершинину многое надо спросить по существу, да и лучше всего, он это понимал, сдать мальца с рук на руки лейтенанту Вагнеру, и он совсем уже собрался задавать грамотные вопросы, как и положено следователю следственного комитета, но тут Алька вытащил из — за спины пистолет, и Вершинин безропотно принял, что вопросы здесь задает не он.

Это был стул. Крепкий этакий офисный металлический табурет. Он прилетел в Вершинина из глубин разгромленной вселенной и буквально смел со шкафа, на котором он восседал. Не успел он приземлиться, как загрохотали выстрелы.

Стрелял Алька, стреляли в него, стреляли в Вершинина. Пули с сочным чпоканьем впивались в разгромленную мебель, в стены, в пол. Алька почти сразу исчез из видимости.

Вершинин ужом ввинчивался за кучу мусора, одновременно пытаясь достать пистолет и отлично понимая, что чтобы произвести ответный выстрел, пускай не прицельный, понадобится уйма времени, которого у него нет.