Джон Шеттлер - Киров

Орлов действовал привычно. Он играл роль адвоката дьявола в любой ситуации и всегда предполагал наихудшее. Также было вполне в его духе раздуть вопрос и предпринять активные действия. Залечь и следить за целью с помощью пассивного сонара для него было делом долгим и нудным. Он предпочитал более активную охоту, используя пару вертолетов в качестве ищеек и корабль в качестве стоящего наготове охотника.

— Помимо того, мы должны подготовить наши собственные торпеды, — сказал он, напоминая о собственном оборонительном торпедном вооружении «Кирова».

Хотя начопер не выразил собственного сокровенного мнения, а просто встал на сторону Карпова, как того и следовало ожидать, его слова усилили мнение Карпова о том, что корабль должен был переходить на военное положение.

Вольский плотно сжал губы, принимая решение.

— Отлично, товарищи офицеры. Я порадую вас обоих. Начать поиск подводных лодок. Мы приняли Ка-226. Поднять оба Ка-40, и пусть каждый действует в секторе 180 градусов от корабля.

Капитана Карпова это крайне воодушевило и он немедленно повернулся к Тарасову, отдавая ему приказы. Это означало не только то, что его действия были оправданы, его опасения подтверждены, а его мнение уважали. Он также успешно заразил окружающих собственным мнением, что это действительно была атака, а не простая случайность. Этим он дискредитировал мнение адмирала и заложил основу для дальнейшего укрепления представления о том, что он изначально был прав.

Однако, хотя и в другом аспекте, обнадежило его и то, что корабль начал предпринимать все возможные меры по недопущению новой атаки и поиску подводной лодки. Его собственные страхи улеглись, компенсированные действиями, которые они предпринимали. Они больше не будут просто чинно плыть в тумане, словно тупая жирная цель. Теперь они стали охотником, теперь они искали заслуженного возмездия. Кто-то ответит за потерю «Славы» и «Орла». И это будет не «Киров», это уж точно. Если они обнаружат вражескую подводную лодку, затаившуюся где-то в глубине, он был полон решимости требовать немедленно уничтожить ее, разбить ей рожу, как выразился Орлов. Он очень надеялся, что они обнаружат что-то в самое ближайшее время, и ожидания его оправдались.

Вскоре с площадки донесся рокот винтов взлетающих вертолетов, один из которых ушел на северо-восток, а второй на юго-запад. Ка-40 выйдут к горизонту по обе стороны от корабля и начнут сбрасывать гидроакустические буи РГБ-16-1, значительно расширяя противолодочные возможности корабля. Если ничего не будет обнаружено, они направятся дальше, от точки к точке, сбрасывая буи и отправляя данные с них непосредственно на системы Тарасова. Через двадцать минут вертолеты обнаружили нечто, затаившееся в глубинах Норвежского моря.

Уменьшившийся ход «Кирова» и улучшение погоды значительно расширили дальность пассивного гидролокатора, а Тарасов внимательно следил за своими системами, на которые выводился поток данных от Ка-40. Внезапно что-то изменилось, и Тарасов напрягся и приобрел более бдительный вид, глядя на экран, на котором появилась предательская засветка. Однако сигнатура была очень необычной. Он откалибровал систему, пытаясь классифицировать цель, но сигнал был слишком слабым. Возможно, подумал он, цель была слишком далеко, однако затем показания с Ка-40 дали ему четкую картину.

— Есть цель, пеленг 140, дистанция двадцать два километра. Подводная лодка, вероятность высокая! — немедленно доложил Тарасов, и Карпов метнулся к нему, глядя на экран и потирая замерзшие руки.

— Сигнал очень слабый, — сказал Тарасов. — Совпадений нет, — корабельная база сигнатур представляла собой электронную базу данных, содержащую параметры различных кораблей – частоты радаров и средств связи, а также параметры отображения. Обнаруженная цель была абсолютно неизвестной.

— Мы знаем только то, что она там, — сказал Тарасов. — Но это все. Движется очень медленно, не более десяти-двенадцати узлов.

— Они знают, что мы за ними следим, — сказал Карпов, поворачиваясь к адмиралу. Цель для него была еще одним доказательством своей правоты. — Слава богу, что я сохранил достаточное присутствие духа, чтобы принять меры, — это была явная шпилька в адмирала, но Вольский пропустил ее мимо ушей.

— Хотя у нас и есть сигнатуры американских лодок типа «Вирджиния», эти лодки все еще очень скользкие твари, товарищ адмирал. Поэтому сигнатура может быть нечеткой. Но, по крайней мере, они знают, что мы их видим, — он повернулся к адмиралу, сложив руки на груди, и его глаза загорелись. — Я предлагаю атаковать, — он нашел своего коварного врага, и настало время для возмездия.

Адмирал подумал над этим, но быстро решил не согласиться.

— Нет. Пока не атаковать, — сказал Вольский. — Если мы еще не в состоянии войны, то мы, разумеется, не собираемся ее начать, верно? Но направьте туда ближайший вертолет, и пусть пройдет ниже шестисот метров. Я хочу быть уверен, что они услышат работу его винтов. Этим мы дадим им понять, что точно знаем, где они. Тогда посмотрим, что изменится.

— Тогда они начнут маневр уклонения, — возразил Карпов. Он знал, что как только потенциальный противник был обнаружен, необходимо было немедленно ее уничтожить. Никогда не позволяй противнику встать, посте того, как сбил его с ног – такой урок он хорошо выучил еще в «Газпроме». Чем больше вы ждали, тем больше была вероятность, что противник прикроет задницу или каким-то иным способом избежит вашей хорошо поставленной ловушки. Он решил выразить ту же мысль в военных понятиях.

— Американские подводные лодки могут погружаться очень глубоко, товарищ адмирал, а особенности этого типа. Мы можем потерять ее. Почему не ударить сейчас, когда у нас есть четкий контакт и возможность надежного огневого решения? У нас может не быть второго шанса с подводной лодкой такого типа.

Мнение капитана было весомым, и Вольский понимал это. В изнурительной игре корабля против подводной лодки подводная лодка всегда имела преимущество. Побеждал тот, кто смог услышать врага первым и выработать твердое огневое решение. После запуска торпеды и захвата цели ее системой самонаведение никто, даже малошумная ударная подлодка, не мог ее избежать. В шестидесяти процентах случаев подводная лодка могла обнаружить надводный корабль первой и первой открыть огонь. Корабль, произведший пуск первым, имел все шансы уцелеть. Был ли взрыв, который они пережили, первым ударом той подводной лодки, имеющий целью запутать и запугать их, как полагал Карпов? Очевидно, это была не дружественная подводная лодка. Или все же? Адмирал подумал и о том, что это даже может быть «Орел», получивший повреждения, но уцелевший. Взрыв мог повредить системы госопознавания лодки и нарушить сигнатуру. У него было тяжело на душе и ему хотелось верить в это, поэтому он решил проявить осторожность.