Александр Башибузук - Князь Двинский

Давая время собраться оруженосцам, размял Буяна, погоняв его по кругу вокруг конюшни и только собрался выехать в поселок, как во двор, задрав куцый хвостик, галопом ворвался Барсик и одним длинным прыжком заскочил ко мне в седло.

Побоявшись везти морем, я оставил рысенка с Александрой, а когда вернулся, среди встречающих не обнаружил кошака, потому что этот гулена не появлялся дома уже неделю. За год моего отсутствия, Барсик сильно вырос и стал похож на настоящую рысь, правда угловатую и тощую, но с могучими толстыми лапами.

Буян коротко заржал, заволновался перебирая ногами, но быстро успокоился, так как, по словам Сашки, вполне себе сдружился с Барсиком.

— Вернулся обалдуй… — я потрепал его по загривку. — И где шастал, спрашивается? Почему хозяина не встречал? Со мной поедешь воевать, али как?

— Мур-р-мяв… — урча как трактор, Барсик ткнулся усатой мордой мне в лицо, облизал его, а потом спрыгнул на землю и вальяжной походкой направился к Александре и Забаве, которых полюбил с первого взгляда, а точнее, после первой же порции вкусностей, которыми они его щедро одаривали.

— Ну и не надо, предатель… — буркнул я ему вслед, жестом приказал садится на лошадей уже собравшимся оруженосцам и тронул поводья. — Вперед, Буянушка, надерем задницы ганзейской падали…

В Холмогорах уже вовсю шла эвакуация.

Простой народ тянулся длинными колоннами в монастырь и к берегу. С собой тянули немудрящий скарб, вели скотину и разную домашнюю живность. Никакой паники заметно не было, все проходило организованно и спокойно.

На берегу сам отец Зосима проводил молебен с русскими ратниками, поодаль от него, правил службу, падре Иеремия, уже с моими дружинниками.

Светило яркое солнце, с неба орали невидимые жаворонки, все вокруг словно светилось, радовалось жизни, на этом фоне покидающие свои дома жители и готовящиеся умереть солдаты смотрелись странно и чуждо.

На мгновение захотелось к русским, но только на мгновение. Не поймет никто, те же русы, а мои и подавно, так что к черту душевные порывы.

Подъехал к своим, слез с коня и тоже стал на колени.

Дождался окончания службы, дал немного времени людям отойти от таинства, а потом вскочил на Буяна и горяча его, с седла крикнул.

— Выступаем!!! В походную колонну становись! Живо ослы ленивые, живо, вы же не собираетесь жить вечно!

Едва ратники перестроились в походную колонну, как из-за мыса по правому берегу Двины показался большой струг, а следом за ним еще один. Я сначала подумал, что пожаловали торговцы, но чуть позже разглядел красные паруса со стилизованным изображением солнца и понял, что ошибся, под такими, в основном ходили служивые государевы люди. Что прямо намекало на то, что прибыли посланцы великого князя всея Руси.

Задерживать отряд не стал, скомандовал выступать, а сам, в сопровождении Александра и Шарля, подъехал к пристани.

Едва головной струг причалил, как по сходням сбежал крупный мужик, в богатом зерцальном доспехе, при сабле, но без шлема. Эдакий дядька Черномор, широкий как шкаф и с седой бородищей до пояса. Тот самый воевода Ярославский, что сопровождал главу государевых посланников дьяка Курицына в мой первый приезд.

— Исполать [42] исполать (др. слов.) — хвала, многие лета. тебе, княже, — он подошел ко мне и солидно, с достоинством поклонился в пояс. — С посланием прибыл, от государя…

— Зрав буди, Семен Романович, — я назвал его по имени-отчеству и соскочил с жеребца, демонстрируя свое уважение. — Откуда узнали, что я здесь?

— Дык, точно и не знали, — воевода развел руками. — Велено было прибыть и ждать сколь потребуется. А тут вишь, как повезло… — а потом понизил голос и доверительно мне сообщил. — Призывает тебя государь к себе, Иван Иванович, немедля.

— Призывает — значит буду, — оборвал я его. — Ты лучше скажи, сколько с тобой оружных людей прибыло?

— Двунадесять ратников, — воевода обернулся и гордо показал на вооруженных до зубов бородачей. — Добрые вои, кажен двоих, а то и троих стоит. А пошто спрашиваешь, княже? — Ярославский прищурился. — Смотрю, при воинском облачении ты, никак воевать кого собрался?

— Собрался. Ганзейские идут на Холмогоры. Ты как, со мной?

— Тьфу, падаль… — Ярославский зло выругался.

— Времени нет, решай.

— Обижаешь, князь! — воевода нахмурился и решительно отмахнул рукой. — Известно, с тобой. Тока дай время лошадок выгрузить да оседлать.

Таким неожиданным образом, я разжился еще двумя десятками конных бойцов. Все отлично экипированные, сплошь в «дощатых» доспехах, то есть бахтерцах, при копьях, саблях, щитах и прочем оружье. Да при боевом опыте, молодых среди нет, все далеко за тридцать возрастом.

Вот и полноценный кавалерийский отряд при пехоте образовался. Я и мои оруженосцы, Отто фон Штирлиц, Ярославский со своими, да ратники Детины вместе с оным урядником — это уже семьдесят шесть конных бойцов — значительная сила, при правильном использовании способная на очень многое. Эх, мне бы еще эскадру [43] эскадра (фр. escadres) — эскадрон. бургундских жандармов или пару копий [44] копье (военный организационный термин времен Средневековья) — состояло из тяжеловооруженных всадников, стрелков, кутюльеров и прочего вспомогательного персонала. моих гасконских рыцарей, да где же их возьмешь. Придется обходится тем что есть. Хотя, отряд собрался уже весьма немалый.

Как очень скоро выяснилось, государь батюшка послал за мной не только из желания бухнуть с зятем, а по вполне серьезному поводу — намечалась война с казанскими татарами, по словам Ярославского, обнаглевшими вконец.

Ну что же, совсем не против, мне для общей коллекции, как раз не хватает взятия Казани на копье. Казань брал? Ептыть, брал, конечно! Н-да… уж никогда не думал, что непосредственно окунусь в такие исторические события. Хотя, стоп… вроде как, по словам Феба, Иван III за время своего правления так окончательно и не разобрался Казанью, это сделал его внук Иван, именуемый за свою доброту, Грозным. Ха, а я на что? Возьмем сейчас, уж будьте уверены!

Но это уже потом, а пока надо с ганзейцами разобраться.

Отряд вел сам Детина и очень скоро завел нас в такие непролазные епеня, что я почувствовал себя, словно очутился в каком-нибудь сказочном проклятом лесу. Сами посудите, смахивающие в сумерках на сказочных великанов громадные ели, заросшие ряской топи и бочажины, из которых торчат покрытые пластами мха ветхие тоненькие деревца, треск, уханье, подвывание и прочие наводящие жути звуки — тут поневоле начнешь ожидать, что вот-вот из чащи высунется башка Кощея Бессмертного или над головой на бреющем промчится Баба-Яга в ступе.