Александр Башибузук - Князь Двинский

Схватка спитцеров со стороны выглядит не очень эффективно: никаких молодецких навалов и лихих атак. Тщательно держа строй, терции не особо спеша сходятся, после чего первые две шеренги начинают оперировать пиками, стараясь поразить себе подобных с противоположной стороны. Третья шеренга из алебардистов вовремя купирует прорывы своими жутким железяками и наоборот, ждет своего момента, чтобы вклинится во вражеский строй. Ежели в строю присутствуют кутюльеры — те частенько на корточках лезут вперед, чтобы подрезать оппонентам ноги и тем самым смешать их ряды. Когда-то очень давно, еще в прошлой жизни, я смотрел великолепный фильм, если не ошибаюсь, под названием «Капитан Алатристе», так вот, несмотря на то, что он был снят в современное время, битва пикинеров там была показана очень точно.

Тишину разорвал лязг оружия, азартные вопли и хриплый вой раненых. Мои сразу подвинули ганзейцев, но до конца опрокинуть не смогли. Несколько минут перевес колебался, а потом наемники, медленно, но уверенно стали теснить ратников Юппа.

— Сир! — в один голос воскликнули Шарль с Александром.

— Княже… — Ярославский поскреб бороду. — А можить, того, пора…

Отто смолчал, по каменной морде шваба вообще ничего нельзя было понять.

— Заткнитесь, — рыкнул я, не отрывая глаз от распадка. Ждать удобного момента было неимоверно тяжело — в неравном бою умирали свои, не чужие. Но пока ганзейцы не полностью ввязались в битву, наша атака не даст особого эффекта.

Опять захлопали гранаты, аркебузиры наконец перезарядились и практически в упор саданули по ганзейцам. Они в очередной раз смешались, что позволило ратникам Юппа снова продвинуться вперед.

Командир наемников затеял перестраивать своих, чтобы обхватить русичей с флангов. Монолит вражеской баталии наконец нарушился.

Я мысленно перекрестился и коротко скомандовал:

— Вперед!

Застоявшийся Буян с места рванул вперед. Задрожала земля под десятками копыт. Мы спустились по пологому склону холма, обогнули его и зашли ганзейцам в задний правый угол баталии.

Наемники в очередной раз принялись перестраиваться, но оттого, что так и не успели завершить предыдущий маневр, единого строя у них не получилось.

Ратники Ярославского вырвались вперед и на полном ходу, каждый сразу обеими руками, метнули сулицы [48] сулица — разновидность метательного оружия. Представляет собой дротик, метательное копьё, имеющее железный наконечник длиной 15–20 см и древко длиной 1,2–1,5 м. , после чего уступили место, организованно рассеявшись по сторонам. А в пробитую брешь ударил клин из моих дружинников, острием которого был я с гасконцами и швабом.

Копье с хрустом пробило нагрудник, раззявившего рот в немом крике пикинера. Я тут же бросил древко и выхватил из петли при седле секиру.

Мах — со звоном в воздух взлетел сорванный с головы шапель, а его хозяин опрокинулся навзничь. Второй — еще один ганзеец рухнул с залитой кровь мордой.

Один из наемников попытался ткнуть в меня алебардой, но тут же кубарем полетел в сторону, сбитый грудью Буяна.

Азартно рубили мечами гасконцы — парни исправно держались рядом, прикрывая сюзерена с флангов.

Хрипло матерился Штирлиц, гвоздя ганзейцев моргенштеном.

Проскочив насквозь баталию, я вздыбил коня, развернул его и увидел, что дружинники Ярославского тоже уже вклинились в строй ганзейцев, а пикинеры Хансенса усилили натиск и наконец смяли первые ряды.

— Арманьяк, Арманьяк, мать вашу ети!!! — дико зарычав от радости, я пришпорил жеребца и ринулся обратно в сечу, задавая своим дружинникам новое направление.

Побоище длилось недолго. Знаете, как рассыпаются бусы с разорванной веревочки? Так и терция ганзейцев разом перестала существовать. Ратники Ярославского и мои дружинники, как пастушьи собаки баранов стали загонять деморализованные толпы вражеских солдат. А на встречу тем, кто все-таки успел вырваться, с волчьим воем из леса высыпали лопари и ополченцы Детины.

Битва фактически закончилась, но я не стал сдерживать людей. Запах крови и смерти дурманит как самый сильный наркотик. Это слаще даже чем оргазм. Правда очень скоро эйфория сменится полным безразличием и апатией. А пока пусть насладятся всласть. Ганзейцев сюда никто не звал, а значит жалости нет места в наших сердцах.

— Тихо, Буян, тихо… — я обнял голову жеребца и прижал к себе. — Спокойней, дружище, сейчас все закончится…

Буян болезненно всхрапнул, вздрогнул, но вырываться не стал.

— Готово, сир, — опасливо поглядывая на жеребца, Август принялся обтирать руки об окровавленный передник.

— Что там?

— Ничего страшного, сир, — медикус поклонился. — Но от выгула придется воздержаться, раны могут открыться. Пусть отдохнет седмицу в стойле.

Я облегченно вздохнул. Закованного в сталь всадника пехотинцу достаточно трудно поразить, поэтому, как правило, стараются попасть в коня. Вот и этот бой не стал исключением, даже лошадиный доспех из стеганной плотной ткани, на кольчужном подкладе, не уберег Буяна от повреждений; после боя я нашел на жеребце два неглубоких прокола на груди и порез на ляжке задней ноги. А лошадь, как бы странно это не звучало, гораздо слабей на рану чем человек — любое ранение, даже пустяковое, может поставить крест на ее боевой карьере. Но, к счастью, на этот раз должно обойтись, Август не только прекрасный лекарь, но еще искусный коновал. Правда, как для этого времени. Но буду надеяться на лучшее.

Невольно вспомнилось, как в битве при Нанси мне пришлось пристрелить своего первого боевого коня — Роланда. Того самого, которого я первым делом увидел, открыв глаза сразу после переноса в Средневековье. Боль была такая, как будто я сам себе отрезал руку.

— Охо-хо!!! — радостно хохоча, мимо меня на олене промчался Шарль. Вслед за ним, азартно понукая рогатого пронесся Александр. Лопари после битвы пригнали стадо олешков для перевозки раненых и мои оболтусы, тут же воспользовались возможностью освоить неведомую для европейцев верховую животину.

Хотел наорать на оруженосцев, но усилием воли сдержал себя. Пусть развлекаются, пацаны ведь еще. А вот мне особо не до развлечений, настроение такое мерзкое, что сам себе противен.

Битву мы выиграли, но без смертей все равно не обошлось.

Лопари отделались совсем легко — у них погиб всего один человек — шаман, которому пришпилило арбалетным болтом оленью маску с рогами к его собственной голове. Еще нескольких легко ранило.

У людей Детины почти та же самая картина — один погиб, раненых трое, но двое из них серьезные, вряд ли доживут до утра. Тоже попали под выстрелы из арбалетов — болты пробили кольчуги вместе с телами, как игла лист бумаги.