Юрий Москаленко - Тайна Одинокого Бастиона

Он понял меня и нагнулся.

— Чего-то спонадобилося, баре? — уточнил мой денщик.

— Да, Ефим, дайка что-нибудь эдакое, засунуть в дыры эти, — я указал на отверстия. — Поднять попытаемся крышечку, ибо — гадать можно вечно, а посмотреть быстрее получается, с поиском-то ответов, — пояснил я и перевёл внимание на сконфуженного Митроху. — Так, а что там с кельей-то?

Парень огляделся вокруг, как будто тут ещё кто-нибудь может находиться кроме нас, и приблизился, чтобы продолжить общение на пониженных тонах или шёпотом.

— Келья, — ограничился он одним словом.

— Очень познавательный и содержательный ответ, — приподнял я бровь. — Ну, раз это келья, то мы адепты или отшельники получаемся, как до нашего вторжения в эти апартаменты было! — кивнул я и ощупал люк ещё раз, надеясь найти какой-нибудь знак или надпись. — Ефим, ну что там с отмычками? Тьфу-ты! С ручками?

— Да вот, это пойдёт, — он протянул два стилета с тонкими лезвиями в форме четырёх лучевой звезды, если рассматривать сами клинки в сечении.

— Нормально, — я взял один и вогнал в дырку.

Ефим проделал тоже самое со вторым, и мы напряглись, пытаясь сдвинуть крышку с места. Митроха понял свою задачу сам и принялся помогать, вынув из голенища нормальный такой нож. Парень принялся поддевать лезвием край плиты и работа закипела.

Тужились и пыхтели мы около четверти часа, как минимум и наконец-то…

У-ф-ф-ф-ф… Фш-ш… Ж-ж-ж…

Зашипел воздух, ворвавшийся внутрь подземелья через открывшиеся щели. Крышка поддалась и мы её скинули в сторону.

Митроха возжелал немедленно сунуть внутрь голову, но я его вовремя одёрнул.

— Малой! Куда ты лезешь? — надавил я на него с укором в тоне. — Ты, батенька, словно и не бывал никогда в катакомбах и лабиринтах? А? Митроха! Первое правило диггеров и исследователей пещер всяких, какое?

— Какое? — повторил за мной пацан и опасливо покосился на тёмный зев входа.

— Что за супостаты такие, ДИГГЕРЫ? — присоединился к марафону вопросов денщик.

— Э-ээ… Диггеры? — я задумчиво потеребил подбородок. — Это архи-исследователи, маги бесстрашные, лазающие на корячках по тоннелям забытым, — ляпнул я и убедился, что больше не требуется уточнений.

— А правило? — напомнил о своём интересе Митроха.

— Хе-х! Ах, правило? — я усмехнулся. — Ефим, дай-ка сапожок, — я протянул руку в требовательном жесте.

Старый солдат подал мне требуемую вещь, и я тут же сунул её в люк.

Хлоп! Хлоп! П-ци-и-ньк… Х-р-р…

Что-то хлопнуло брякнулось вниз и хрустнуло с обоих сторон от тёмного входа.

— Вот — результат! Дайте-ка факел, — я попросил у обоих.

Митроха метнулся в общий коридор и вернулся с источником освещений, позаимствованном из держателя.

Я принял его и сунул внутрь тёмного зева. Удостоверился в правильности своих предположений с действиями и знаком пригласил товарищей ознакомиться с результатом примитивной проверки возможных ловушек.

Ефим и Митроха сунули головы и осмотрели места рядом с люком. Денщик пошарил рукой и вытащил трухлявое оружие древности — самострел.

— Эге! Сурьёзная огневая аргументация! — проговорил он, рассматривая кусок деревяшки с гнилыми металлическими элементами. — Рассыпался от старости, а иначе — дуршлаг получился бы из сапожка, — добавил он и надел обувь на место.

— Вот и я к тому же, — проговорил я, сам заглядывая внутрь, для чего сунул в люк голову. — Ого!

Удивлению моему нет предела, так как увиденное плохо в голове помещается, норовя разорвать её эмоциональным всплеском невиданной силы. Сердце неистово застучало, и дух перехватило.

— Что там, Феликс? — прошептал Ефим озабоченно, а Митроха часто захлопал ресницами.

Друзья растерялись, глядя на меня, судорожно шарящего взглядом по своей комнате. Я же озаботился вещами, которые были на сохранении у Братана.

— Ефим, где моя седельная сумка с секретами? — не выдержал я и чуть не сорвался на старом солдате.

— Дык, барин! Мигом я, — спохватился денщик и стремительным шагом прошёл к сундуку.

Откинув с него покрывало и открыв крышку, он пошарил руками внутри и вытащил искомое.

Я уже и сам подошёл к нему и нетерпеливо выхватил сумку, а открыв, я достал свёрток со старинной книгой.

Митроха воспользовался нашими поисками, приведшими к упущению парня из вида, и тоже просуну голову в люк. А вытащив её он сел прямо на пол и застыл в обалдении, глядя в какую-то точку на стене. Ступор паря словил — делов-то!

Присев с ним рядом я осторожно развернул холстину и осмотрел оклад старинной книги, с застёжками из малахита и золота. Ну точно!

— Вензеля совпадают! — проговорил я вслух.

Дело в том, что подземелье странным уж больно является. Зачарованным и необъяснимым наукой. Да и магия не с первого раза справится с характеристикой происходящего там. Ну, вот как прямыми и немудрёными словами объясняется диво дивное, стопроцентно — магическое?

Я только бегло осмотрел открывшийся канал в обе стороны, но и этого хватило, чтобы заметить то важное, что бросилось в глаза и заодно волосы шевелиться заставило.

Стены канала, а это ничто иное, как канал или артерия, зализаны, слившись в монолит. Такое бывает при огромных температурах, если порыться в памяти и представить что-то аналогичное из своих познаний.

Ещё одно, невероятное на мой взгляд, чудо, связано с материалом стен. Это малахит, зеленоватой и редкой расцветки с вкраплением камешков изумрудов. Ну не приходит мне больше никаких драгоценностей рубинового цвета. И это ещё не все чудеса.

Стены имеют внутреннее свечение, как оптоволокно или оптические нити. Я вспомнил пушистые светильники из своего мира. Очень похоже.

Руны, а вернее, вензеля замысловатые на всей поверхности канала напоминают очертания рисунков с оклада книжицы, что я нашёл когда-то в забытой кельи, или в подземной усыпальнице Ставрополя. Это тоже не добавляет ясности, а лишь рождает дополнительные вопросы в растрёпанных мыслях.

И, наконец, этот канал имеет правильный и геометрически ровный круг в сечении. Что тоже не укладывается в моих представлениях о подземных коммуникациях этого мира, параллельного или перпендикулярного.

Я ещё раз заглянул внутрь и высунулся, сев у края люка. Посмотрел на денщика и Митроху, опасающихся проронить хоть слово. Бижутерия от Рюриков молчит, и никаких симптомов привычной мне реакции перстня с цепочкой не происходит, что тоже странно.

— О-го-го… — покачал я головой, пытаясь прийти в себя и сосредоточиться. — И что ты думаешь об этом? — я указал на вход небрежным взмахом руки. — Ты, Ефим, как человек с богатейшим жизненным опытом и познаниями в делах магических? Вот чую я, что ты наверняка что-то, да знаешь! А? — я обратился к старому вояке, вложив в голос огромную надежду на ответ.