Арх Максим - Золотая осень 1977

Приехав домой он твёрдо решил помочь как молодёжи, в лице Васи, так и всему советскому обществу, которое нужно было срочно спасать от западного разврата. Все эти хиппи, «битломаны», «песняры» и им подобные, были глубоко противны военному пенсионеру. Другое дело песни о войне, о подвиге, о танках… Такие композиции фронтовику были понятны и приятны на слух, нежели омерзительные звуки всяких там «Элвисов Пресли». А посему, он твёрдо решил приложить все возможные усилия, для продвижения «правильных» с его точки зрения песен в массы и помочь Васеньке во что бы то ни было выпустить пластинку.

«Ведь он молоденький совсем, — расстроенно думал Семён Лукич, — кто же его послушает — то?.. Эти чинуши? Да ни в жизнь! Они без приказа сверху палец о палец не ударят, ни то что запись записать. Сгнобят паразиты!.. Тогда кто же поможет пацанёнку? Кто если не мы — ветераны?!»

Но не только музыка поразила доброе сердце старика. Точнее будет сказать, что с начала концерта музыка на Семёна Лукича не произвела никакого эффекта и была безразлична. Ну играл парнишка на пианино, ну и что?.. Да, было видно, что играть пионер умеет, но музыка была без слов, а без слов — то, разве это музыка? О чём она? Непонятно…

А вот когда этот школьник взял гитару и заиграв запел, тогда да… Вот такие душевные песни были ветерану уже очень близки. Их он понимал и принимал. Некоторые из композиций вызывали такие эмоции, что по глазам непроизвольно текли слёзы, а услышав песню про оставшегося при отступлении танкисте Семён Лукич расплакался как первогодок.

«Ну как?.. Как этот молодой парнишка, может знать о нелёгкой судьбе танкистов, которые горели в танках, но шли в бой? Ведь он даже в армии ещё не служил. Да, что там в армии, он же совсем молоденький ещё. Только — только усы начали пробиваться,» — стоя у сцены задавал себе вопрос фронтовик.

Эти мысли заставили взглянуть на молодого исполнителя по — новому, что называется «другими глазами», а взглянув Семён Лукич обомлел.

Увиденное его поразило до глубины души…

«Вася, Васечка, — мигом пронеслись тогда мысли в голове. — Не может быть!.. Нет, нет!.. Такое просто невозможно! Неужели и вправду Васечка?.. Внучок!.. Живой!..»

Васю Сорокина они подобрали на брянщине, когда с боем выбили немцев из села. Тот был бос, голоден, грязен и оборван. Он был сиротой у которого погибла при бомбёжке вся семья, поэтому увидев такое чумазое чудо, комбат приказал немедленно помыть и накормить ребёнка.

Так с тех пор Ваня и прижился в их отряде став сыном полка.

Прошло время и горечь утраты по родителям немного ушла, и Иван превратился в весёлого и смешного мальчишку которого любили все за его чувство юмора и доброту.

До Будапешта он не дошёл десять километров…

В тот день их полк остановился возле небольшой деревушки на привал. Разбили палатки и принялись обедать. Услышали неподалёку стрельбу. Семён Лукич решил выйти и узнать обстановку. Вася Сорокин попросился пойти с ним.

— Сиди кушай. Я сам всё узнаю.

— Ну интересно же. Можно я с тобой, дядька Семён, — напрашивался в компанию тот.

— Боец! Я тебе не дядька Семён! А товарищ капитан! — командирским тоном скомандовал капитан Усиков, а затем, посмотрев на вытянувшегося по стойке смирно сына полка примеряющее добавил: — Кушай сынок, кушай. Я сам всё узнаю.

Тот кивнул, с грустью посмотрел на дверь, а затем вздохнув опустился на стул пододвинул к себе миску с кашей.

Семён Лукич погладил его по голове и выйдя на улицу пошёл к штабу… а через несколько секунд раздался взрыв.

Прилетевший снаряд от уже почти разбитого противника полностью уничтожил как солдатскую палатку, так и тех людей, кто в ней находился.

Тело Васи так и не нашли…

Долгие годы будущий майор корил себя, что не взял тогда Васечку с собой. Ведь, что ему стоило просто сказать: пошли. И всё. И Васютка был бы жив… а так…

И вот теперь Ваня был жив!.. Жив! Пусть, что тот совсем Семёна Лукича не помнил, но всё равно. Это был Васька! Точная копия! А посему, майор был просто обязан помочь столь похожему на того мальчику.

— Ага… Вот… наконец — то. Нашёлся телефончик… Сейчас позвоним… Раз не хотите помочь по — хорошему бюрократы х***, то х** с вами, сам справлюсь! — твёрдо решил для себя отставной майор, набирая номер генерала Романенко.

10 сентября. Суббота.

Новости дня: В Великобритании начинается национальная забастовка работников хлебопекарной отрасли.

В 1977 году Конституция СССР закрепила 41 часовую рабочую неделю, поэтому неся рукописи своих романов в редакцию одного из московских журналов я рисковал там никого не застать. Тем не менее решил попробовать, руководствуясь принципом: «Не получиться — так не получится, зато по Москве погуляю.»

И действительно внутри редакции народа почти не было.

Подошёл к «старушке божий одуванчик», то есть к вахтёрше, поинтересовался: как и где тут принимают рукописи гениальных произведений.

Та опешила и после небольшой минутной паузы прищурившись уточнила:

— Какие — какие произведения внучёк? Тебе чего вообще надобно?

Я пояснил, и «комендантша» посоветовала мне прийти в понедельник, потому, что сегодня редакция практически не работает и из начальства только временный заместитель редактора Ольга Ивановна на месте.

— Отлично, — обрадовался я.

— Но она шибко занята, — тут же обломали меня.

Сделав жалостливые глаза, одновременно доставая из сумки коробку зефира, почувствовавший цензуру кровавой гэбни непонятый миром писатель произнёс:

— Понимаете ли, я завтра с родителями уезжаю на два месяца в Хабаровск и поэтому мне именно сегодня нужно отдать мои рукописи на оценку. Помогите пожалуйста.

Старушка сжалилась и приняв зефир посоветовала мне:

— Присядь там внучёк, а я пока сбегаю. Только учти, она шибко строгая! Не зли её! А то она знаешь какая!.. Ух!..

Я присел, а сторож, бросив свой пост убежала в поисках начальства.

«Телефона, что ли у них тут нет,» — удивился я, располагаясь на казённом стуле.

В журнал «Огонёк» я принёс сразу все свои романы и, хотя это был абсолютно не их формат, ибо это был обычный еженедельный журнал, который продаётся во всех ларьках «Союзпечати», мне почему — то захотелось «поприкалываться» вначале именно с этой редакцией. Не знаю, что на меня нашло, но я вместо того, чтобы отправиться в журналы «Москва», «Искатель», «Вокруг света» и т. д., на страницах которых как минимум часть моих романов смотрелось бы вполне уместно, решил принести свои труды именно в «Огонёк».

Обдумывая этот шаг, я пришёл к выводу, что на данное решение повлияло несколько факторов.

Возможно мне не нравилось, что вышеперечисленные издания выходят раз в месяц, а «Огонёк» каждую неделю, быть может мне стало просто интересно, что же будет, если мой роман всё — таки решаться напечатать именно тут, а возможно, что когда я искал в интернете адреса журнала «Юность», то на меня нашло затмение и я всё перепутав написал в поисковике вместо «Юности» «Огонёк»…