Арх Максим - Золотая осень 1977

Вот у этого магазина и находилась одна из таких точек. Сегодня суббота и народа тут видимо — невидимо, а это значит, что операцию можно провести, что называется: «без шума и пыли».

Дабы не задерживаться и не привлекать ненужного внимания я просто прошёлся через торговую точку, тупо раздавая кассеты «на лево и на право», чем вызвал нездоровый ажиотаж среди посетителей «супермаркета» и сердечный приступ у двух барыг к которым я подошёл с наказом:

— Кассету переписать и распространить не менее тысячи копий. Иначе сдам вас в КГБ и будете на острове Врангеля пластинками барыжить!

Передал двум застывшим статуям копии записи засунув им кассеты в карманы и под их хрипение: — «Ээээ», — быстро откланялся.

Короче говоря, вся операция заняла у меня не более десяти минут, после чего поехал на вокзал за новой порцией плёнок.

На Казанском меня ждал Федя, который «притаранил» очередную партию кассет и уже распихал их по камерам хранения трёх вокзалов.

Я извинился за опоздание, взял ключи и листок с номерами ячеек, передал ему свёрток с пятнадцатью тысячами рублей на новые партии закупок, пообщался с ним минут двадцать и пошёл «окучивать» отходящие и приходящие перроны.

Подходил как правило к весёлым компаниям молодых ребят — комсомольцев, которые были с рюкзаками, котелками, гитарами и явно ехали куда — то отдохнуть на выходные. Подойдя заводил разговор, проходивший почти всегда, за редким исключением, по одному и тому же сценарию:

— Привет ребята. Любите музыку?

— Здорова малец! Чего тебе?

— Да вот, хочу предложить Вам послушать плёнку с записями, которые записал я сам.

— Не интересует! — отвергали одни.

— И сколько стоит кассета? — узнавали вторые.

— А про что ты поёшь? — интересовались третьи.

— Денег нет… — разводили руками четвёртые.

— Бесплатно! — говорил я, устраивая «аукцион невиданной щедрости».

— Тогда давай, конечно! — кричали все без исключения, пытаясь вырвать у меня кассету.

Что ж вы хотите… Халява она такая…

Естественно многим из них нужна была не запись, а просто кассета «в нахаляву» и вполне возможно, что они, даже не послушав композиции затёрли бы её записав, что — то другое, но ведь некоторые — то по идее прослушают… Некоторым — то по идее понравится… И они уже они — некоторые, дадут послушать другим.

Именно на таких вот меломанов и была сделана мной основная ставка в распространении плёнок…

«А почему тебя всё никак не поймают? — поинтересуются зловредные товарищи которым всегда всё надо. — Уже сколько времени распространяешь самиздат и всё ещё на свободе? Почему? Где КГБ, милиция и другие специальные службы?»

«Ну, во — первых, кого им ловить — то?.. Я это кто?.. Обычный школьник в школьной форме, при пионерском галстуке, с сумкой и портфелем в руках?.. Да таких как я на улицах Москвы сотни тысяч! Пойди, и найди одного из многих…»

«Ну, а если, например, по особым приметам?..» — всё же попытаются «дожать» меня граждане.

«По каким ещё особым приметам, если школьная форма у всех школьников одинаковая?! По шраму через всё лицо? По одноглазой повязке, ну или скажем по прибитой навечно к голове шляпе, как у одного из усатых фанатов ф/к «Зенит»?.. Нет дорогие товарищи, никаких особых примет, ровно, как и миллиона видеокамер на улицах в этом времени просто нет.»

«А во — вторых, что?»

«А, что во — вторых?.. Ах, во — вторых, — словно вспомнив воскликну я и тут же задам этим товарищам вопрос: — Вы в детстве — молодости «утюжили»?»

«Утюжили? — не поймут они. — Ты о чём вообще?»

«Фарцавали? У иностранцев значки на жвачку меняли?.. Нет?.. Ну и хорошо. Я тоже нет. Но были и те, кто очень даже да… Вот они и рассказывали о местах таких фарцовок в Москве.»

«В 1977 году? Ты ничего не путаешь? Может это было в блаженную перестройку?»

«Нет. Не путаю. Это происходит именно сейчас, здесь, в этом времени. А началось всё это в конце 60—х, начале 70—х годов… Так вот, вся эта вакханалия, типа обмена вещей с Советской символикой на «блага» загнивающего запада, происходит как правило у гостиниц и в центре города, который в этом времени под жесточайшим контролем спец. служб.»

«И что?..»

«И ничего!.. Нет, конечно кого — то ловят для галочки, быть может даже кого — то сажают в тюрьму, наверное, но основная масса «неофициальных» («непрофессиональных») «утюгов» утюжит помаленьку и не обламывается.»

«Ужас! — вместе со мной с негодованием отметите Вы и дабы обратить на себя внимание, чуть покашляв попробуете вернуть дискуссию в русло и осведомитесь: — И к чему ты всё это говоришь?»

«Это я к тому, что даже в этом времени, у особо охраняемых объектах, прямо перед носом у власти, происходит чёрти что, так есть ли шанс попасться за распространение школьнику, ребёнку которого видят впервые, пионеру которого никто не знает и быть может не узнает никогда. Я думаю, что такого шанса практически нет. Единственное место, где это занятие будет действительно сопряжено с некоторым риском — вокзалы. Но к «окучиванию» столь «плодородной почвы» я собираюсь приступить сегодня аккуратно и без суеты.»

«Только сегодня?»

«Не только, но так как школы закрыты, то сегодня вокзалы… В понедельник — вторник собираюсь попробовать прошвырнуться по институтам и их общагам. В том числе раздумываю о «атаке» на МГУ, ибо там точно есть те, кто «заценит» творчество великого меня… — поделюсь я с Вами о ближайших перспективах самиздата, после чего прошепчу: — Всё. Не мешайте. Работаем…»

— Здравствуйте девушки. На отдых собрались? Молодцы! А Вы музыку любите? Слушаете? А какую?

— Леонтьева, — ответят девушки.

— О — ё — ёй… как всё запущенно! — отвечу я.

Ольга Ивановна Золотова. Временный заместитель главного редактора журнала «Огонёк».

Она посмотрела на закрывшуюся дверь, затем перевела взгляд на стопку, которую гость оставил на столе, а уж затем и на «взятку» — коробку вкусных шоколадных конфет.

«Ну и школьник… Сказать, что мальчик необычный, это ничего не сказать. Даже по первому взгляду понятно, что юноша талантлив, эрудирован, а какой актёр в нём пропадает! Это ж надо, какой спектакль тут устроил, чтобы только рукописи оставить! Райкин отдыхает!.. Да, талантливый мальчишка ничего не скажешь… Нам бы с мужем такого…» — подумала Ольга Ивановна и на душе стало грустно.

Она вздохнула и ещё раз посмотрев на коробку с «Вечерним звоном» сказала себе: «За обедом почитаю, что там написал этот Васин, а сейчас за работу.»

Утреннее время пролетело достаточно быстро и за бутербродами в обед она вспомнила, что собиралась почитать рукописи. Встав с кресла подошла к столу и развязав стопку папок разложила их в ряд.