Елизар Лазовский - Прошлая настоящая жизнь [litres]

– Это значит, что не будет больше случайных жертв? Перемещаться теперь можно будет, не испытывая угрызений совести за то, что какой-то человек может пострадать?

– Именно!

– Здорово! Константин, вы гений!

– Боюсь, что нет. Моя машина в принципе готова для работы, но ведь проблему разделения сознаний я все еще не решил. Просто я хотел, чтобы ты знала, что работа продвигается, что даже происходят настоящие прорывы. И что не за горами, возможно, разрешение проблемы разделения сознаний. Потерпи еще, пожалуйста. Я, правда, не знаю, сколько придется терпеть, но уверен, что добьюсь успеха.

– Спасибо, Константин. Я буду ждать. Но я хочу сказать вам, что теперь, по прошествии трех лет, я признаюсь вам и самой себе, что буду ждать без истерик первых дней и не скрою, не очень огорчусь, если ваша работа еще затянется на некоторое время, – мне понравилось здесь.

И боюсь признаться даже самой себе, что теперь не все так однозначно, как в первые дни, и что если ожидание затянется, мне очень трудно будет решать нравственную дилемму – остаться или вернуться.

– Лида, поверь, если мне удастся решить эту проблему, никаких огорчений у тебя не будет – ты взрослая вернешься в будущее, ты детская останешься здесь, и ничто не ранит твоих родителей.

В рабочем кабинете полковника Семецкого на его даче в Снегирях состоялась встреча со старшим лейтенантом Алексеем Парфусом, Константином Новиковым и неприметным молодым человеком с незапоминающейся внешностью. Встреча носила неформальный характер, полковник, поприветствовав, просил называть его Юрием Владимировичем; он сегодня был не в форме, да и трудно было бы ему натягивать китель на загипсованную руку на перевязи. Иногда и мирная операция, как эта – академика Сахарова перевозили в Горький, – может пойти не так, всегда найдется кто-то нервный и едва не пустит псу под хвост многодневную подготовку. Пришлось лечь грудью на амбразуру, то есть подставить руку под не вовремя закрывавшуюся дверь.

Алексей тоже был в гражданском. Константин надел свой лучший костюм, нормальный такой костюм, неношеный почти, ну и что, что куплен лет восемь назад; и, за что его стыдила Катя, он так и не понял, зато понял с пугающей неотвратимостью, что буквально завтра придется ехать в ателье к Лидиной крестной заказывать новый костюм. Во что был одет третий гость полковника Семецкого, никто не обратил внимания.

– Друзья, поздравляю! Американцы закончили наблюдение за Константином и, собственно, вообще свернули программу слежения за разработкой машины времени на новой платформе «как находящуюся в застое, не оправдавшую ожиданий и длительное время не показавшую реального продвижения», заморозили все контакты и бросили все освободившиеся силы на форсирование технологии, предложенной им в журналах Константина. Мы фиксируем их включения, в основном это все то же омоложение и редкие попытки добиться устойчивого формирования луча. Вот тут Константин суммировал все свои доклады по этому вопросу. – Полковник хлопнул по толстой папке.

Все заулыбались, повернулись к Константину, а Алексей, сидевший с ним бок о бок, позволил себе даже подмигнуть и ткнуть его локтем. Юрий Владимирович продолжил:

– Именно эта гениальная дезинформация позволит нам в итоге и дальше продолжать лидировать в этом вопросе еще много лет, надеюсь, даже не одно десятилетие. «Рыбак» Джон в ноябре смотал удочки, законсервировав свой последний улов – Арину Алимову, – и отплыл, как говорится, восвояси. Кстати, очень интересно, знает ли это выражение наш любитель русского языка? А, Петь?

Константин в который раз уже с интересом посмотрел на своего помощника. Что он здесь делает? Ведь не просто так его пригласили вместе с ними к Семецкому. Ой, подвох здесь какой-то!

– Если не знает, то не мне теперь расширять его словарный запас. Да и не нужно ему это сейчас, наверное, он в какой-нибудь другой язык погружаться теперь будет, – ответил Домовой, он же Леший, он же Коммерсант, он же старший, со вчерашнего дня, лейтенант КГБ СССР.

– Ну что, познакомьтесь, Константин – Петр Ламанов, ваш помощник и наш сотрудник.

– Неожиданно. Даже в мыслях ничего подобного не держал. Вот только когда вместе к вам ехали, стали подозрения закрадываться. – Константин не спускал глаз с Петра.

– Что ж, теперь будете работать вместе. Американцы, как только поймут, что не туда забрели, снова начнут вас, Константин, окучивать, тут Петр и пригодится – будет вам и лаборантом, и помощником, и охранником, и кухаркой, и, если надо, сиделкой.

– Сиделкой? Согласен только на дому! Не хочу снова лежать в больнице и изображать раненного на всю голову, – ответил Константин. – Мне полутора месяцев во как хватило! Кстати, а мне до сих пор не сказали, кто именно двинул мне по башке. Какая аккуратная работа! Если бы Алексей не предупредил меня, что после удара надо упасть и не двигаться, я бы самого удара и не почувствовал бы. Ювелирная точность!

– Хочешь поблагодарить автора? Благодари, вот он. – Алексей театральным жестом указал на Петра.

– Да, Петь, у меня сегодня день открытий. В том числе твоих талантов.

– Ну что ж, друзья, пока отдыхайте – и от Джона, и вообще от операции. А Джон пока от вас отдохнет, – хохотнул Юрий Владимирович. – Хотя не думаю, что ему дадут долго отдыхать, чует мое сердце, что мы скоро увидим его в роли советника по культуре посла США в Польше, там сейчас такая заваруха начинается, много понаедет любителей половить рыбку в мутной воде. Кто знает, может, придется с ним еще столкнуться, – задумчиво произнес Юрий Владимирович.

– Придется – столкнемся! – вытянулся и браво гаркнул Петр.

– Вольно! – засмеялся Семецкий.

Тогда Петр подошел и уселся в инвалидном кресле в углу кабинета. Несколько месяцев у полковника все не доходили руки вернуть кресло, которое понадобилось ему после событий января 1979 года. Он участвовал в секретной операции в Кампучии, когда свергли режим Пол Пота, и под ним в буквальном смысле слова горела земля, так что даже подошва американских армейских берцов не выдержала, и Юрий Владимирович обжег ступни. После этого он несколько недель передвигался только на инвалидной коляске. Коляска эта была с секретом – двойным дном, в котором и лежала до поры до времени заветная Костина папочка.

– Леша, когда сядет батарейка в папке? – поинтересовался Семецкий.

Без лишних уточнений все поняли, что речь идет о подслушивающем устройстве, вмонтированном в кнопку на серой папке, той самой, в которой Петр передал Джону многомиллионные журналы Константина.

– Да уже давно должна была скончаться.

– Значит, даже если кому и придет в голову ее вскрыть, то внутри он увидит…