Александр Михайловский - Война за проливы. Операция прикрытия

Вот один из кораблей его эскадры идет курсом параллельным курсу дредноута. Острый атлантический форштевень режет балтийскую волну, а в наклонных ящиках, установленных в носовой части, своего момента ждут восемь ракетных снарядов, каждый из которых способен утопить или тяжело повредить линкор или линейный крейсер. Восемь снарядов, восемь линкоров или линейных крейсеров флота Его Величества, погибших еще до соприкосновения с противником. А еще у адмирала Ларионова есть крейсер «Москва», на котором подобных снарядов еще пятнадцать. А он-то (адмирал Фишер), наивный, вообразил, что корабли из будущего небоеспособны, и решил наклепать столько бронированных коробок, чтобы континенталы просто не смогли их все утопить. Ни один бюджет, даже если все британцы утянут пояса, не выдержит строительство флота, состоящего из тридцати «Дредноутов».

– Сэр Джон, – донесся до адмирала Фишера откуда-то издалека зычный бас Тирпица, – вам плохо? Быть может, позвать доктора?

– Да нет, мой дорогой Альфред, – ответил встрепенувшийся Фишер, – я в порядке. А с чего вы взяли, что мне плохо?

– А вы, мой дорогой Джон, – ответил тот, – побледнели так, будто углядели перед собой саму фрау Смерть в белом саване и с косой наперевес.

– Да нет, Альфред, – как можно более небрежно ответил Фишер, – вам показалось. И, кстати, как вам кажется наш «Дредноут»?

– Хорошая мишень, – вместо Тирпица ответил адмирал Ларионов. – Вы, Джон, пытаясь решить несколько взаимоисключающих задач одним проектом, породили не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку. Во-первых – ваше создание слишком тонкокожее, чтобы боксировать против настоящих больших парней. Даже броненосцы прошлого поколения с сорокакалиберными двенадцатидюймовками будут дырявить вашу плавучую консервную банку практически на любой дистанции боя. Во-вторых – ваш «Дредноут» слишком тихоходен, чтобы гоняться за современными прерывателями торговли. Разница в семь узлов скорости означает, что «Измаил» либо уйдет от вас как от стоячего, либо будет, держась за пределами дальности ваших орудий, издали закидывать «Дредноут» десятидюймовыми «подарками» улучшенной аэродинамики. Кстати, какова у вас толщина бронепалубы?

– Два дюйма, – неожиданно для себя ответил Фишер, – но под ней есть еще одна, толщиной в дюйм…

– Для десятидюймового полубронебойного снаряда, втыкающегося в палубу под углом в шестьдесят градусов, это все равно что ничего, – ответил адмирал Ларионов. – А ведь там, под палубой, находятся артиллерийские погреба, которые при навесном огне не защищены своим подводным положением. Мы, кстати, проводили испытания, используя в качестве мишени списанный броненосец «Чесма». Чем больше дистанция боя, тем разрушительнее последствия применения наших новых полубронебоев. Всего один снаряд, добравшийся до погребов – и ваша лоханка идет на дно, а команда возносится на небеса, представляться по поводу прибытия Святому Петру.

– Такое крайне маловероятно, – вскинул голову адмирал Фишер, – рассеивание на больших дистанциях боя очень велико, и я сомневаюсь, что ваш отдельно взятый снаряд вообще сможет попасть просто в корабль, а не то что в пороховой или бомбовый погреб…

– В истории нашего мира, – жестко сказал адмирал Ларионов, – четыре линейных крейсера Его Величества в бою взорвались от прямых попаданий вражеских снарядов и затонули в считанные минуты со всеми командами. Четыре, Джон – из восьми (если мне не изменяет память), построенных в Великобритании кораблей этого типа. Из всех находящихся на борту матросов, офицеров и адмиралов спастись, как правило, удавалось только нескольким случайным личностям. Роковое попадание случалось на втором или третьем залпе после пристрелки, – а вы говорите, рассеивание… Вы торопились слепить хоть что-нибудь из того, что имелось под рукой, и в результате получили корабль, годный лишь для демонстрации флага или обстрела прибрежных папуасских селений. В бою против равного классом противника это не более чем большая братская могила для всей команды.

После такого коронного выступления на адмирала Фишера и так уже было страшно смотреть, но тут Тирпиц решил добавить свои пять копеек.

– После того как в строй вступят наши «Мольтке», – сказал он, – их четырнадцатидюймовые орудия смогут пробивать ваши «Дредноуты» с их пятнадцатисантиметовым поясом насквозь через оба борта в любом месте. Главное – попасть, а остальное снаряд сам доделает с гарантией. И в то же время для того, чтобы пробить главный пояс «Мольтке», вашему «Дредноуту» придется сблизиться с ним меньше чем на полторы мили, что нереально. Наши пушки задолго до этого превратят ваши посудины в такую штуку, через которую итальяшки отбрасывают свои спагетти.

Адмирал Фишер как раз искал фразу поязвительнее, чтобы ответить этим двум нахалам, но тут его окликнул король Эдуард.

– Джон, – крикнул британский монарх, – иди сюда. Мой кузен Майкл обещает нам показать интересное представление, и ты не должен этого пропустить.

– Да Джон, – с усмешкой сказал адмирал Ларионов, – иди. Это будет и вправду занимательное представление, тебе понравится. Переговоры с позиции силы тем и замечательны, что сила может быть применена любой из договаривающихся сторон. Не забывай, что ты имеешь дело с людьми, которые насквозь знают ваше гнилое англосаксонское нутро. Да, с вами можно договариваться, но только в том случае, если отказ от договора или его нарушение будут грозить вам немедленным уничтожением.

– Да, это так, – подтвердил Тирпиц и спросил: – а что это за представление, мой добрый друг Виктор?

– Увидишь, мой друг Альфред, увидишь… – загадочно ответил русский адмирал, – мы уже близко.

Из этого разговора Фишер сделал вывод, что русские держат своих германских партнеров в некотором неведении, по крайней мере, по поводу запланированной на сегодня программы. И еще русский адмирал – педантичный, желчный, гладко выбритый – показался ему похожим на немца. А импульсивный и порывистый Тирпиц, с окладистой рыжей с проседью бородищей, напротив, напомнил русского мужика. Вот и верь после этого первым впечатлениям. Действительно, какие же это переговоры с позиции силы, если силу способны применить обе стороны. Переговоры с позиции силы возможны только тогда, когда сила находится у англичан, а все остальные послушно следуют диктату этой силы.

Часом спустя настроение адмирала испортилось еще больше. Оказалось, что летательные аппараты с эскадры из будущего, которые, как предполагалось ранее, имели лишь разведывательное и транспортное назначение, на самом деле были созданы для боевого применения. Прямо на глазах адмирала Фишера и короля Эдуарда один из таких аппаратов последовательно сбросил несколько снаряженных мощной взрывчаткой бронебойных бомб на старую баржу, изображающую корабль-мишень, и разнес ее вдребезги, несмотря на то, что та для непотопляемости была заполнена пустыми бочками. Окажись мишенью «Дредноут» – и с ним было бы то же самое, ведь эти бомбы, вонзаясь в бронепалубу под прямым углом, пробивали ее насквозь и взрывались внутри. А у боевого корабля под палубой не пустые бочки, а погреба боезапаса, нефтяные и угольные ямы и нежные, как человеческие кишки, ходовые механизмы. Кстати, Тирпиц был поражен «представлением» ничуть не в меньшей степени, – а это означало, что прежде ему ничего подобного не показывали. Видимо, не считали нужным, а вот теперь сочли…