Роман Буревой - Боги слепнут

– Тебе надо скорее получить гражданство, – сказал Бренн. – Однако Бенит никогда от имени императора не подпишет эту бумагу. Но если, как ты говоришь, Постум может поставить свою подпись, то надо устроить, чтобы император подписал твоё послание лично.

– Наверное, я не прав, втягивая ребёнка в наши интриги.

– Мы должны использовать все средства, дабы отстранить Бенита. Никому в Галлии не нравятся его авантюрные заявления. Он выпячивает роль Рима, стремится подмять под себя все. Его проекты сулят прибыль Италии и кучке его сторонников, а членам содружества – миллионные убытки. Ни Галлия, ни Испания, ни Мезия не потерпят такого обращения. Скорее они выйдут из состава Империи.

– Ты так легко об этом говоришь.

– Отнюдь не легко. Но любому терпению приходит конец.

– И что дальше делать?

– А что планируешь делать ты?

– Я могу написать письмо к Римскому сенату. Ты будешь моим посланцем?

– Что ж, я бы мог, меня Бенит не тронет. Но сенат обожает Бенита. Жаль, – вздохнул Бренн, – что ты дал обет не возвращаться в Рим. Такое впечатление, что ты дал его нарочно, желая устраниться от борьбы.

– Я придумал для себя самое страшное наказание. Самое страшное, которое только мог изобрести. Когда я давал обет, диктатором был Макций Проб. В каком страшном сне я мог представить, что его сменит Бенит?

– А ты не можешь нарушить клятву?

– Нарушить обет, данный богам? Бренн пожал плечами.

Ты уверен, что боги тебя услышали? Во всяком случае больше взрывов не было.

– Не надёжнее ли поймать Триона?

– Он на территории Чингисхана. Теперь это дело «Целия» – не моё. Я сделал все, что мог. И даже, быть может, чуть-чуть больше.

Вошёл слуга и что-то шепнул на ухо Бренну.

– Я пригласил ещё одного человека на завтрак, и он любезно согласился прийти.

Гость вошёл в триклиний. И гостем этим был сенатор Флакк. Элий поднялся при появлении сенатора.

– Да, Элий, ты нас удивил. Явился с берегов Стикса.

– Неприятное место, смею тебя заверить – усмехнулся Элий.

– Репортёры вестников небось преследовали тебя повсюду?

Элий покачал головой.

– Лишь два дня. Потом их интерес как-то спал. А римские вестники вообще не проявили интереса.

– Это Бенит им велел помолчать. Кстати, ты читал «Голос старины»? Его редакцию дважды громили исполнители. И все же он продолжает выходить, с моей помощью, разумеется.

Элий взял номер. На первой странице было его фото, сделанные два или три дня назад в Лютеции. На черно-белой фотографии седые волосы казались просто светлыми, как будто Элий их покрасил.

«Что или кто мешает Элию вернуться в Рим?» – гласил заголовок. Элий попытался читать, но не мог вникнуть в смысл прочитанных фраз. Всякий раз натыкался на своё имя или имя Постума, или Летиции, и терял нить. Он должен был как-то их соединить, всех троих. А ещё был Рим. Отдельно. За чертой. И – Элий был должен был это признать – Рим влёк его не меньше, а может быть и больше, чем Постум или Летиция…

– …Я уже провёл предварительные консультации, – неожиданно расслышал он фразу Флакка.

Элий отложил вестник.

– Консультации… о чем? Извини, я прослушал часть разговора и…

– Неплохие новости для нас. Большой совет большинством голосов готов отменить старинный закон о лишении гражданства лиц, побывавших в плену. Мы получим необходимые две трети голосов в совете. И Мезия, и Фракия, и даже Испания готовы признать Элия Цезарем. Германия колеблется. Но Бенита не поддержит – это точно. Скорее всего будет соблюдать нейтралитет. Ну а за Галлию отвечаешь ты, Бренн.

– А что союзники? – деловито спросил Бренн.

– Египет за Элия, Африка пока не высказалась. Все европейские члены содружества за Элия. – Флакк сделал глоток из своей чаши. – Отменное вино. Дар богов. Но фалерн все же лучше.

Элий поморщился.

– А. Италия? И Римский сенат…

– Ну, Италия за Бенита, с этим ничего не сделаешь. Но Италия не может выстоять против всей остальной Империи. Силы слишком уж неравны.

– Дело может кончиться кровопролитием? Гражданской войной?

– Да, скорее всего. Но все завершится быстро. За Бенитом лишь Второй Парфянский легион. Ну, может быть, Первый Минервин. Против германских легионов и против Десятого – это, считай, ничто. Неизвестно, правда, кого поддержат преторианцы.

– Ты хочешь втравить в это дело преторианскую гвардию? – Элий почувствовал, как у него холодеет спина, а ноги сделались ватными.

– Если бы Августа обратилась непосредственно к гвардии, их можно было бы перетянуть на свою сторону. Преторианцы присягают всему императорскому дому. Однако назначение Блеза меня тревожит. Угораздило же тебя попасть в плен, Элий! Если бы ты и твои ребята удрали из Нисибиса и явились в Антиохию, всего этого можно было бы избежать. «Но раз так, раз этак, – сказал мужик, потеряв пегую свинью», – Флакк неожиданно процитировал Петрония. – Попытаемся исправить прежние ошибки. После того как мы устраним Бенита, ты предложишь мою кандидатуру сенату на должность консула. Прохвоста Силана терпеть больше нельзя.

– Бенит скорее всего тоже хочет устранить Силана, – предположил Бренн.

– Да, но он прочит на эту должность Аспера.

О чем они говорят? О должностях. И мимоходом постановили: быть гражданской войне. Где начнётся братоубийственная бойня? На территории Галлии? Или Италии? Опять переходить Рубикон? А потом, после многих жертв, устроить триумф. Как Юлий Цезарь. После победы над своими, как над чужими, как над врагами. Элий опять потерял нить разговора.

– …Префект претория должен быть от оптиматов. Эта партия не поддерживает Бенита. Во всяком случае поголовно, как популяры.

– Я не могу допустить гражданской войны, – сказал Элий.

– Но это единственный шанс скинуть Бенита.

– А сколько крови? Будет так, как писал Тацит, – сын убивает отца, так?

– Другого выхода нет, – сказал Флакк, а Бренн многозначительно промолчал.

– Я не могу. – Элий поднялся и, припадая на искалеченную ногу, попятился из триклиния.

– Элий, Бенит никогда сам не откажется от власти! – в гневе воскликнул Флакк. – Ни через пять лет, ни через десять. Войну рано или поздно придётся начать. Сейчас удобный момент.

– Я не могу! – Элий распахнул двери и выскочил в коридор.

– Печально, – вздохнул Флакк, – от этого человека после плена ничего не осталось – одни ступни.

«Выступление Бренна в Римском сенате было встречено с возмущением. Как может человек, пользуясь своей неприкосновенностью, хулить нашего обожаемого ВОЖДЯ»?!

«Вероятность нападения виков на наши Северные границы возрастает с каждым днём».

«Переформирование преторианской гвардии вызвано необходимостью защитить императора от вредного воздействия облучённых гвардейцев».