Игорь Кулаков - Форк 1941 [СИ]

Ладно – потомок, он вообще конченый местами, но эти почему себя перестают контролировать? С другой стороны, себе врать – последнее дело, «мир компьютерных игр» манил и тянул и её к себе. Как-то, улучив момент, когда Поташник уехал в командировку в Казань, а Рожков задержался на работе, взяв за кампанию всегда довольную подобными «обстоятельствами» Светлану, как бы случайно («с подачи Гордова и его рассказов») пошли оценить получше и лично, что за зверь такой «компьютерные игры».

Они, конечно, не раз видели их «из-за спины», но одно дело смотреть, другое – самим поиграть. Ей до отчаяния хотелось попробовать это манящую частичку будущего. Столь любимое всеми кино их времени меркло перед компьютерными играми, фильмами и музыкой грядущего.

Ранее она стоически сдерживалась от демонстрации своего желания этому вредному и язвительному потомку. Возьмёт и съязвит что-то очередное, глумливое. Вроде как просто отметит факт, а по сути – уколет. Она даже знает, как подобный стиль – «с тонкой издёвочкой» назывался там, в будущем, во всемирной сети, в которой «сидит» почти всё население планеты.

Троллинг.

Она не выдержала. С подругой попросили. И вечерние часы понеслись вскачь, словно минуты – они сперва по очереди, а затем «по сетке» со Светой «вовсю рубились» в легендарную (по словам Рожкова) «Titan Quest – Immortal Throne».

И ничего не случилось – ожидаемых насмешек от Рожкова не было, наоборот, он обрадовался – пояснил и помог разобраться с игрой. Похоже, гипотеза о «притянуть их всех хоть как-то к привычному ему миру» верна. Он вполне себе рад тем, что может разделить «соблазны мира будущего» с ними.

Вот что поражало в Рожкове ещё – так способность без смущения говорить на любые темы, настолько легко называя вещи «своими именами», и избегая пошлости – от женских, простите, гигиенических средств будущего, до «способов контрацепции». Главное, как оказалось – знать правильные (медицинские) термины и держать нейтральный тон, и можно обсуждать что угодно. А через некоторое время и смущение пропадает само… а там дальше и шутить об многом можно, даже не пошло и гадко, а тонко и изящно.

В отделе имеется хороший немецкий (проклятые фашисты!) радиоприёмник Schaub Super 629W. Сравнивая ход событий и выискивая появляющиеся отклонения от «своей истории», Рожков почти каждый день, нет-нет, да послушает английскую Би-Би-Си (есть у него какая-то разрывающая его привычка-приязнь-ненависть к ним… я даже знаю, почему – всё дело в «чтении сайтов» в их этом интернете) и переводит на ходу нам. А мы дискутируем об тамошней точке зрения и пропаганде англичан.

Удивительно, но гадости в адрес капиталистов от него звучат едва ли не чаще, чем от нас. А для наших сравнений идёт в ход всё – и советская пресса, и английская пропаганда. Однажды заставший нас вечером за этим делом пришедший в отдел товарищ Фитин присоединился к дискуссии. Впрочем, он в основном слушал. А днём спустя мы (точнее я, ибо выполнение было возложено только на меня одну) получили распоряжение от товарища Берии – инициативе решили ждать ход. Теперь ко мне приходят несколько урезанные и обезличенные (как я понимаю, самим Павлом Михайловичем) разведсводки. С которыми сравнивается (по мере возможности) ход событий в иной истории. Мои же сравнения и выводы уходят сразу наверх.

Затея руководства проста – сразу отметить расхождения в истории «тамошних» и «здешних» лет. И, мне кажется, наши руководители желают наблюдать не за тем, про что обязательно в газетах по их командам будет сообщено, а за тем, как будут действовать и параллельно что будут говорить «на публику» руководители наших союзников и врагов.

Чтобы предпринимать какие-то меры заранее?

Появившийся снова на следующий день после того «музыкального полуночничанья» у нас академик, явно вовсю использовавший своё возвращение в Москву для того, чтобы прикоснуться к «иным знаниям будущего», выдал…

— Не знаю, но это нельзя скрывать… эти знания не должны пропасть втуне.

Насторожившийся начальник отдела, у которого явно мысли сразу повернулись в нехорошую сторону, сразу попробовал окоротить того:

— Разве что лично товарищ Сталин сочтёт возможным…

Иоффе, без тени сомнения, уверенно заявил.

— Я так и сделаю, спасибо за совет. Изложу свою точку зрения товарищу Сталину. Попрошу допустить хотя бы нескольких моих коллег из Академии наук СССР до знания о факте путешествия во времени. Не уверен, что получу разрешение, но попробовать должен.

— Ну, пробуйте… Вам, Абрам Фёдорович, если что, по голове, сразу на месте и прилетит.

Не на того напал. Не знаю, какие именно аргументы академик приводил товарищу Сталину, но… ведь добился своего!

Май 1941. 8-й отдел ГУГБ НКВД.

Двоих выбранных Сталиным медицинских специалистов отвезли «поговорить с потомком», «посмотреть что полезного по их профилю есть в материалах» в не менее именитой компании. И попаданец буквально проклял свою долю, когда его стали рвать на части «дорвавшиеся до тела» и требовавшие деталей и мелочей… ну буквально обо всём. Ибо предыдущее «программистко-военно-политическое прогрессорство» не слишком далеко выходило за рамки привычной ему «прогерской» профессиональной деятельности и некоего объёма разговоров «за жизнь и политику». А у новых знаменитостей, похоже, было большего свободного времени, а тут и допуск к «настоящему откровению» нарисовался…

Его хватило на две недели. Точнее, они стали финальным аккордом. А уже в двадцатых числах мая он, похоже, не выдержал всего происходящего с ним с августа 1940-го и накатал бумажку, лёгшую на стол Поташника, в которой попросился в отпуск. Без всяких экивоков указывая желаемое место – на Чёрное море. В район Сочи. Пока есть возможность. Пока не началась война.

Почти как там в весёлом тексте из 80-х – «… желательно в июле и желательно в Крыму…»

К некоему его удивлению (он даже немного был готов побузить, отстаивая право на законный отпуск), её удовлетворили. Берия, которому Поташник молча выложил на стол бумажонку-заявление попаданца, мрачно взглянул на майора ГБ и уточнил:

— Говоришь, раздражённый совсем стал?

— Деваху бы фигуристую ему, чтоб лишним голову не забивал… — осторожно высказал майор желаемое (в русле «совсем крепко привязать попаданца к СССР»).

— С твоими двумя, что – совсем никак? — уточнил нарком.

Майор лишь покачал головой.

— Обе – мимо. С одной по-прежнему через раз общаются как кошка с собакой, а другая, похоже вздыхает по нему, но…

— Значит не судьба. Пусть терпит… раз такой разборчивый… — хохотнул Берия – …отпустить, действительно, что ли его… в море остудить свой конец… — скабрезно пошутил нарком.