Роман Буревой - Северная Пальмира

– Но Сульде же тебя убьёт. Он же бог! – изумилась Клодия.

– И опять – нет. Заклеймённое Вером желание оберегает меня. И потом на земле бог не может пребывать в божественном обличье. Он принимает вид человека. А Сульде в образе человека – человек. И с каждым поражением он становится слабее.

– Знаешь, что я тебе скажу, Элий! – Клодия разозлилась. – Мне кажется, ты зашёл куда-то не туда. Ты не можешь победить бога. Даже если этот бог слабеет, борясь с человеком.

– Любой бог слабеет, борясь с человеком, такая у богов натура. Когда небожители ввязываются в мелкую драчку с людьми, они становятся так же мелки, как и мы. Но стоит им наплевать на людей, не обращать внимания на наши выпады, на наши дерзкие обиды, и они уже недостижимы. Но Сульде – мелочный бог. Ему надо непременно опрокинуть каждого и заставить каждого встать на колени. И потому… потому… я могу победить.

Ему стало не по себе от этого разговора. И Квинт, и Клодия твердят, что он делает что-то не то. Может быть так, что они правы, а он, Элий, ошибается?

– Знаешь что, Элий… Я тоже пойду на арену, – сказала Клодия.

– У нас же смертельные поединки.

– А в Риме как будто нет!

Элий не стал её разубеждать.

Он вернулся в спальню. Летиция уже спала. Спала, по-детски подложив ладошку под щеку. И по новой своей привычке разговаривала во сне.

– …Для меня ты самый лучший. Все равно самый лучший… Почему ты мне не веришь?

Элий лёг рядом. Шёпот Летиции не давал ему заснуть. Так она могла разговаривать долго, порой часами. Но он знал, что будить её нельзя. И уйти в другую комнату и там лечь спать – тоже не мог.

– …Почему ты говоришь, что у тебя нет друзей?.. Так не бывает… Есть, но он не человек? Ну и что? Это замечательно, когда у тебя есть друзья… Да, я не могу погладить тебя по голове… я не могу. Прости… Неужели никто не может сделать это вместо меня?.. Прости.

От этих разговоров у Элия перехватывало горло. Он давно догадался, с кем в своих снах разговаривает Летиция. И однажды утром спросил её об этих ночных разговорах. Она удивилась. Искренне. Ибо не помнила ничего.

– …Нет, не делай этого. Нельзя так презрительно ни к кому относиться. Тебе не нравится, когда тебя оскорбляют? Не нравится? Так и ты не оскорбляй никого… Нет, ты не обижайся, ты выслушай меня… Да, ты император. Но все равно ты не имеешь права никого оскорблять.

Элий не удержался и погладил Летицию по голове.

«Все пророчат конфликт с Биркой».

«В связи с угрозой войны сенат принял новый закон: стратегические предприятия могут быть национализированы с выплатой владельцам символической платы в один сестерций. При этом диктатор Бенит сообщил, что пока в планах правительства национализировать лишь одну компанию».

Элию казалось, что он проживает свою жизнь по второму кругу. После Колизея – амфитеатр в Северной Пальмире. Здесь все другое – даже куникул, маленький, тесный, пропахший потом. Неудобные раздевалки. Вновь сражаешься на арене, зрители вопят в ожидании крови. Репортёры бегают за тобой по пятам, поклонники караулят у входа. А рядом – твои друзья. Друзья, которые мечтают тебя прикончить. Которых ты можешь убить на арене. А если ты не убиваешь, публика перестаёт тебя любить, репортёры карябают презрительные статейки в своих вестниках. Ты пытаешься делать вид, что тебе все равно, но ничего не получается. Нельзя быть гладиатором и не жаждать зрительской любви. Такое просто невозможно. Даже умница Сократ расцветает, слыша вопли восторга.

Сократ сидел в куникуле в гордом одиночестве, уже облачённый в доспехи.

– Умные ребята были эти стоики, – вздохнул Сократ. – Говорили: неважно, что всю жизнь сидишь по уши в фекалиях, главное, чтобы душа расцветала.

– Что повергло тебя в столь печальное настроение? – спросил Элий.

Мрачность мысли была не свойственна Сократу – в этом он походил на своего знаменитого тёзку. В самых опасных ситуациях бывал он весел и обожал задавать вопросы.

– Печальное? Напротив – я счастлив! Наконец-то сегодня дерусь с Сенекой.

– Ты? Но ведь должен был я…

– «Пусть не хватает сил, желание действовать заслуживает похвалы» – гласит римская поговорка, – усмехнулся Сократ. – Вот я и решил: не все тебе, Император, грести лавры. Должно и другим достаться. Мне тоже хочется потягаться с Сенекой.

– Ты с ума сошёл!

– Почему? – Сократ поднялся со скамьи и похлопал Элия по плечу. – Послушай, Император. Ты неплохой парень. Но, как всякий римлянин, ужасный задавака. Вообразил, что лучше тебя бойца в Северной Пальмире нет. Ты старше меня на шесть лет. Ты искалечен. И все равно воображаешь себя самым лучшим. Так вот – сегодня ты посмотришь издалека, как я проткну брюхо Сенеке. К тому же последние опросы показывают, что наши зрители хотели бы увидеть именно этот поединок: я и Сенека. Так что сегодня дерёмся мы. А ты отдыхай и любуйся хорошей работой.

Элий замотал головой:

– Сократ, послушай. С чего ты взял, что я считаю себя лучше? Просто так сложилось, что только я…

– Вот-вот, «только я»! – перебил Сократ. – Сам послушай, как это звучит: «Только я!»

– Сократ, откажись от поединка. Дай мне сразиться с Сенекой ещё в этот раз. А потом – он твой. Потом – пожалуйста…

– Потом. Тогда уже будет неинтересно. А вот сейчас – в самый раз. Я же вижу: с каждым поединком он слабеет. Так ты хочешь, чтобы я сражался со слабаком?

– Ты же Сократ, мудрейший из людей!

– Император, не зуди, а! Я дрался на арене не меньше твоего. А может, и больше. И вся разница в том, что ты выступал в Колизее, а я здесь, в провинции. Ну и что из того? Арена – одна и та же. И кровь – одна и та же. И мечи. Так что погляди сегодня, как дерусь я. Погляди и скажи себе честно: «Не так уж я и хорош». Знаешь, чем человек отличается от бога? – спросил Сократ и сам ответил: – Не знаешь. А отличается он тем, что бог знает наверняка. А человек – нет. Человек говорит: «может быть». Говори как человек, думай как человек, когда берёшься учить. Сомнения, может, и не полезны для бога, но человеку не повредят. Да, я обычный человек. И ты – обычный человек. Нам с тобой не попасть в анналы. Но сегодня я сделаю нечто особенное.

Элий положил Сократу руку на плечо.

– У Сенеки очень сильный удар сверху. Береги голову. И постарайся, чтобы он не сбил тебя с исходной позиции.

– Не бойся, Император, я выиграю, – Сократ в ответ похлопал Элия по плечу. – Ты отличный боец. Но ты устарел… прости… Теперь другие приёмы. Увидишь, как я надеру Сенеке задницу. Надо же и мне когда-нибудь отличиться. А то столько лет бьюсь на арене – и все какие-то бледные поединки. И в вестниках обо мне не пишут. Да плевать на вестники! Хочу показать, что я – настоящий гладиатор. А без риска такое не докажешь.