Сергей Савелов - Я в моей голове 4

Высшие не ставили передо мной задачи — спасти СССР, а хотели лишь сохранить присущие издавна в России общественные отношения, когда общественное выше личного, человек человеку друг, бескорыстие и самоотверженность важнее денег и прочее.

И я не один был такой «озаренный». Почему они выбрали нас, меня? Не знаю или я не понял. По своим ощущениям я мог догадываться или предполагать, что в моих силах попытаться лишь не допустить афганской войны и препятствовать приходу Горбачева с Ельциным к власти, но легко могут найтись другие, подобные им. Тогда человечество ждало уничтожение и была бы создана новая цивилизация? Не знаю. Вероятно, не хватило у меня ума, чтобы осознать весь замысел Высших.

Неожиданно свет, окружавший меня, померк. На периферии сознания я услышал возгласы:

— Блокада…! Давление падает…! Пациент …! Укол…! Скорее…!

После опыта.

Где я? Что со мной? Мысли тяжело ворочаются в голове. Шевельнуть пальцем и даже поднять ресницы не могу или лень. Чувствую под собой дискомфорт — сыро и тепло. Лежу на спине, — пришел к выводу. Что с рукой? — ощущаю знакомую тянущую боль в локтевом сгибе левой руки. Похоже капельница, — вспомнил похожие ощущения и попытался поднять ресницы. Удалось, но с трудом. Знакомая комната, — признал, когда зрение восстановилось. А это кто? — заметил белый силуэт у окна в кресле. Анечка! — вспомнил, наткнувшись взглядом на круглые колени. Значит я в Центре! — память постепенно восстанавливалась. Попытался издать звук, чтобы привлечь внимание медсестры, но получилось лишь невнятное хрипение. В горле пересохло и во рту чувствовался металлический привкус.

Однако Анечка услышала, подскочила и радостно затараторила:

— Пришел в себя! Слава Богу! А мы уж не надеялись… Лежишь, как в коме несколько дней. Пить не хочешь? — догадалась, наконец, спросить.

Прикрыл согласно ресницы и мне в губы уперся носик чайника.

— Пей милый, пей, — радостно приговаривала медсестра.

Неужели искренне переживала за меня? Или боялась, что смерть пациента из ее корпуса отрицательно скажется на ее карьере. Но она же не виновата! — я вспомнил медиков из института мозга и последние крики, которые слышал: «Блокада! Давление! Укол!» Или мне это привиделось?

Напившись, чуть отвернул голову. Шевелиться могу! — пришло радостное понимание. Может и говорить?

— Обоссался…, — с трудом простонал я и скосил глаза вниз.

— Это ничего, — засуетилась Анечка, — нас предупреждали о подобном. Ведь у тебя все рефлексы были подавлены, — пояснила.

Натянув резиновые перчатки, медсестра откинула одеяло и без всякого стеснения ловко сдернула с меня мокрые трусы. Потеребила вялый член, с улыбкой глядя на меня и с сожалениием покачала головой.

— Сейчас миленький, все устроим. Сухое белье одевать пока не будем и сменим только постельное, — пробормотала и выскочила за дверь.

Вот почему клизму перед той процедурой мне назначили, — догадался я. — Как бы я сейчас выглядел перед симпатичной девушкой — не только обоссанный?

Через несколько дней я начал ходить, а потом и бегать на зарядку. Организм понемногу восстановился, только бокс невропатолог мне запретил.

Еще я заметил, что пропала моя способность заглядывать в будущее. Почему? Ну и слава Богу! Ничего хорошего память из будущего мне не принесла, кроме нескольких сот рублей, некоторой популярности и множества проблем, чуть ли не смертельных. Высшие постарались и поставили мне блокаду или яйцеголовые ошиблись с дозировкой препаратов, но я чуть не умер, но и памяти о будущем лишился. А может я выполнил свою миссию? Осталось лишь то, чего вспомнил когда — то до опыта и в краткий миг просветления после укола. Но может и это мне привиделось — мироздание, Высшие, их замыслы? Кому это надо?

Никого из моих мучителей в Центре уже не было. Даже Иван Петрович не появлялся. Наверное, исчерпали все свои методы или испугались смерти пациента. Все же люди! Кому хочется оправдываться за то, что умертвили здорового человека или сделали инвалидом?

«Подонки!»

Конец заключения, конец миссии.

В конце октября меня навестил подполковник КГБ Серов.

— Ну как ты здесь? — жизнерадостно поинтересовался он. — Не надоело отдыхать?

Знает ли он, через что мне пришлось пройти? Вряд ли. Секретность в КГБ никто не отменял.

— Поживите, узнаете, — грубо ответил я.

— Я бы с удовольствием отдохнул. Ничего! Я к тебе с радостной новостью. Закончилось твое пребывание здесь. Подпишешь, кое — какие бумаги, пройдешь медкомиссию и можешь ехать домой. Деньги на билеты есть? — поинтересовался он.

— Есть! — обрадованно воскликнул я. — Хоть сейчас уберусь отсюда!

— Прямо сейчас не получится. Рекомендовали взять справку с заключением о состоянии твоего здоровья и рекомендациями от врачей, сдать казенное имущество, и я вывезу тебя с территории Центра, подкину до электрички, — обломал мой порыв чекист.

Встреченная на территории Центра Лерка бесхитростно выложила мне все сплетни, гуляющие в верхах и подслушанные от родителей.

Председатель Правительства СССР Тихонов ушел в отставку по состоянию здоровья, а его обязанности временно исполняет Мазуров. В Политбюро еще не определились с кандидатом на высокую и влиятельную должность, но все пророчат именно Кирилла Трофимовича, а в его заместители Машерова. Все — таки выжил Петр Миронович! И здесь мне удалось спасти активного и деятельного политика, а значит Политбюро будет усилено практиками, знающими реальное положение дел в стране.

Другая новость меня тоже порадовала. Андропова временно отстранили от должности на период какой — то проверки, а во всех Главных Управлениях КГБ работают комиссии ЦК. В любом случае, Юрий Владимирович вряд ли вернется на свой пост. Связано ли это с деятельностью Мазурова, провалами в работе Комитета или моей информации я не знаю. Лерка, к сожалению, этого тоже не могла знать. Во всяком случае этот опостылевший и смертельно опасный Центр я покидаю, от опеки сотрудников КГБ освобожден и вскоре меня ждет обычная жизнь с моей любимой девушкой и родными людьми.

Выходит — мне все удалось! В Афганистан мы войска не ввели. Самый амбициозный политик Андропов Ю. В. отстранен от влиятельной должности, а вскоре, вероятно, будет выведен из состава Политбюро и ему, вместе с его протеже Горбачевым уже не светит даже в отдаленном будущем стать Генеральными Секретарями ЦК, а значит не будет Перестройки в том виде, в котором она была в моей прежней памяти. Не будет антиалкогольной компании, громадных финансовых потерь и дефицита, связанных с ней, а также миллионных расходов на Афганскую войну. Не поддаться бы нам на аферу, связанной с Стратегической Оборонной Инициативой и безудержной гонкой вооружений, спровоцированных США.