Сергей Савелов - Я в моей голове 4

В казарме Гулька удивилась армейской непрактичности:

— На полу паркет, а по нему в сапогах …!

— У меня коньяк с собой, — шепнул я другу, глядя на его однокурсников. — Смотрю, что ко многим никто не приехал. Может отдадим ребятам? Себе еще купим.

Подумав, Эдик кивнул, подозвал Стаса и подмигнул мне.

На спортивном городке Наташка азартно повернулась ко мне:

— Ну — ка Соловьев, покажи, как надо!

Заметив, что некоторые мужчины и ребята из экскурсантов, по — мальчишески, пробуют свои силы на гимнастических снарядах, загорелся, запрыгнул на перекладину, несколько раз сделал подъем переворотом, не сгибая коленей и выполнил несколько гимнастических элементов, которые освоил еще в школе, занимаясь на турнике с пацанами на секции ОФП. Спрыгнул под аплодисменты присутствующих. На полосе препятствий я опять всех удивил, с разбегу нырнув в окно, пробежал по разрушенному мосту и преодолел двухметровую стену.

— Курочкин, повтори, — требовала Наташка каждый раз, но Ленка, прижавшись к избраннику со смехом отбивала наезды:

— Вот еще! Только, если со мной!

Вечером, возвращаясь домой, девчонки делились впечатлениями.

— Правильно, Соловьев, что не пошел в военное училище, — высказалась Наташка. — Четыре года так жить…! Брр! — передернула плечами. — Никаких денег и льгот не надо. Под барабан строем в ногу в столовую …! — презрительно хмыкнула.

— А мне понравилось, — неожиданно заявила Гулька. — Все такие мужественные, красивые. Я бы сама не отказалась пойти в армию, если бы девушек брали.

С удивлением покосился на подружку. Наташка тоже удивилась и съехидничала:

— И в казарме бы согласилась жить?

— Разве везде курсанты так живут? — посмотрела на меня Гуля, рассчитывая на поддержку.

— Нет. Знаю, что в академии Можайского в кубриках — комнатах живут по четыре человека.

— И строем в столовую ходят! — с превосходством добавила наша язва.

— Армия! — философски заметил я.

Анонимка.

Я все же отправил сообщение Брежневу.

Еще во время экскурсии по институту, выбрав момент поинтересовался у Нади:

— Из каких стран в Политехе учатся студенты?

Услышав про Афганистан среди перечисленных, вздохнул спокойно, а вечером, воспользовавшись отсутствием Гульки набросал текст:

Уважаемый Генеральный секретарь.

В сентябре месяце этого года сын собаки и скрытый враг Амин, выполняя указания ЦРУ, арестует Великого учителя Тараки Нур Мухаммеда и убьет, чтобы возглавить Правительство Афганистана и партию. Одновременно усилит репрессии против преданных сынов Афганистана и будет настаивать на оказание помощи и вводе в страну Советской Армии.

Умоляю, не идите на поводу у США и предателя Амина, не вводите свои войска! Будет только хуже нам и вам.

Преданный друг СССР.

Подумав, перевел, как смог на английский. Все же не зря весь десятый класс зубрил, но постарался максимально упростить текст сообщения. Я предположил, что английский язык для нынешней афганской элиты более доступен, чем русский.

На чистый лист перенес корявыми буквами с наклоном влево английский текст:

Dear Secretary General

In September this year, the dog’s son and hidden enemy, Amin, following the instructions of the CIA, will arrest the great teacher Taraki Nur Mohammed and kill him to head the Government of Afghanistan and the party. At the same time, it will intensify repression against the loyal sons of Afghanistan and will insist on providing assistance and the entry of the Soviet Army into the country.

I beg you, do not follow the lead of the United States and the traitor Amin, do not send your troops! It will only be worse for us and you.

A loyal friend of the USSR.

Конверт надписал уже русским буквами с ошибками, как человек, редко пользующийся русским языком:

Гениралны Секретар УК КПСС товарищ Брежневу Л И

На конверте и вложенном листке постарался не оставить отпечатков пальцев. Конверт поместил в сложенный вдвое чистый лист, чтобы, не касаясь конверта опустить в почтовый ящик, оставив лист в руке. Не знаю, затруднит ли экспертов КГБ подобная форма изложения и насколько осложнит определение информатора, как русского? Вообще, дойдет ли послание до адресата или лица, способного принимать решения? Успокаивает одно — я сделал все, что мог, чтобы предотвратить Афганскую войну.

Высокий подтянутый мужчина, одетый в черный импортный костюм, устало снял очки и положил на стол. Вздохнул, поднялся, подошел к окну и задумался. Окно, выделенного ему в Управлении Ленинградского КГБ кабинета, выходило на Литейный проспект. За окном моросил дождь, превращая все краски города в серый, размытый струями дождя цвет. Мокрое стекло искажало четкие линии картины за стеклом. Осеннее небо, дома, деревья, асфальт с лужами — все казалось серым, потускневшим или выцветшим, а от этого в кабинете казалось темновато и хотелось включить свет.

Все ли он сделал? Что еще можно предпринять? Казалось, уже опрошены все и набралась значительная папка с документами, рапортами, протоколами…. Уже можно было сделать предварительные выводы и докладывать Председателю, но что — то мешало и подсказывало опытному оперативнику — не торопись, по сути задание не выполнено, источники не выявлены и Андропов будет не доволен работой, хотя сделано не мало. Предположения, есть предположения, а доказательств, как не было и нет. Неужели со смертью Ксенофонтова и Романова обрублены все концы?

Еще месяц назад подполковник Серов, работник второго отдела КГБ Управления по Москве и Московской области был удивлен, когда его вызвал непосредственный начальник.

— Виктор. Насколько знаю, дело почти раскрыто? Молодцы, — неожиданно похвалил генерал, что тому было не свойственно.

— Нет, не до конца. Еще не все фигуранты дела задержаны и опрошены, — удивленно ответил он начальнику, открыв папку с документами и собираясь докладывать.

Равнодушно махнув рукой, генерал остановил его и неожиданно сообщил:

— Передай дела и отправляйся на Лубянку, — распорядился, — тебя лично вызывает Андропов. Он был другом твоего отца? — намекнул на знание взаимоотношений Председателя КГБ с семьей Серовых.

— Да, они дружили, когда работали в Секретариате ЦК, — осторожно ответил подполковник.

— И тебя знает с детства…? — остро взглянул генерал исподлобья.

— Знает, но недавно грозил отправить меня регулировать дорожное движение в тундре из — за событий в Смоленске, — попытался оправдаться от высокого покровительства с Лубянки Серов.

— Твои подчиненные сами виноваты, что провалили операцию, — взорвался начальник. — Ведь сам прекрасно знаешь про наши отношения с МВД. «Сотрудники КГБ, в состоянии алкогольного опьянения открыли стрельбу в общественном месте, подвергая опасности жизнь и здоровье советских граждан!» — процитировал по памяти внутреннюю сводку МВД. — К тому же застрелили главного подозреваемого из банды грабителей и оборвали все концы к другим членам банды, поэтому Юрий Владимирович и был недоволен тобой. Но ты молодец, проявил оперативную смекалку, основной костяк банды грабителей задержан и остались мелочи, не требующие твоего непосредственного участия. Не переживай, за участие и руководство операцией «Ночная Москва» ты будешь представлен к правительственной награде.