Олег Волынец - СССР-1961, портал Победы [СИ]

Я слушал, слушал и посоветовал привезти и Бориса Владимировича Кита из Германии. И по возможности его выдернуть из США 1961 года. Объяснил, что это один из ведущих ученых программы Аполлон.

Про дальнейшую мою деятельность позже расскажу, а пока про ученых.

Через полтора дня приехал Максим Калашников и, к своему удивлению, имел долгую беседу с самим Никитой Сергеевичем Хрущевым, который прибыл с визитом к Лукашенко из 1961 в 2011 год. Владимир Александрович слушал с серьезным видом Хрущева, сначала не доверяя, а потом вдруг понял, что все его слова хвальбы о стимулировании советской науки, развития наукоемких производств и о создании сибирского филиала АН СССР это не пустопорожняя хвальба, а реальное положение дел в СССР. Ведь весь потерянный цвет советской науки, который собирался перетащить из 2011 в 1961 годы это плоды позднего СССР.

Калашников на деньги СССР в прошлое переправил со своими соратниками тысячи ценных научных кадров, за что был по царски награжден. Их собирали по всей территории бывшего СССР и за границей, откуда выдернули много ценных людей. При этом очень многих пришлось отсеять по разным причинам. Кто-то слишком старый человек, кто-то ярый противник СССР, а кто-то за денежную работу держится. Встречались и явные придурки, которых тоже отсеяли, а зачастую гнали взашей.

Ярким примером последней категории научных работников является Кучер Павел Алексеевич. В свое время эмигрировал в США, рассорившись с коллегами, там не прижился и вернулся обратно в РФ, но в НИИ его не взяли обратно. И вот он явился в Минск для приема на работу.

Академик Иванов, который смотрел, какие достижения у того или иного ученого, заранее включил запись разговора и пригласил Павла Алексеевича в кабинет. Судя по тому, что узнал из бумаг, можно было сразу гнать этого ученого, но надо было убедиться. Сказал сходу:

— Здравствуйте. Я тут посмотрел ваши изобретения, и есть у меня серьезные сомнения в их работоспособности. В первую очередь мне хотелось бы узнать, где гарантия, что ваше транспортное средство, которое вы называете прыг-палкой, безопасно в использовании для здоровья. Я, честно говоря, считаю ваше утверждение, что позвоночник хороший амортизатор, неверным. Второе, вы с чего взяли, что на ней человек крайне сложная мишень. Я увлекаюсь охотой на уток и потому даю полную гарантию, что первой же пулей попаду в вашего прыгуна.

Теперь по атмосферной электростанции. Я, как физик, могу с уверенностью сказать, что данные по возможной эффективности в разы завышены. Также снимаемая мощность недопустимо сильно колеблется для промышленного использования, а именно почти от нуля зимней ночью до огромных значений в грозу. Данный эффект необходимо амортизировать большими аккумуляторными станциями. Вы это даже не отметили, не говоря уж о том, чтобы их стоимость включить в общую цену электростанции. Боюсь, что эта технология нерентабельна. И по другим предложениям есть замечания.

— Вы неуч, в физике не разбираетесь, раз такое говорите. Технология получения атмосферного электричества могла спасти сотни тысяч жизней в Ленинграде, но власти осажденного города ее не использовали для спасения людей.

— Чего-о-о-о? — неприятно удивился академик Иванов.

— Такие как вы чиновники для того, чтобы люди не были слишком независимые от них, отказались использовать атмосферное электричество в блокадном Ленинграде. И потому именно они главные виновники в гибели миллиона горожан, — заявил злой Павел Кучер, схватил свои бумаги и ушел из кабинета, со всей силы хлопнув дверью. Академик схватился за телефон:

— Задержите посетителя!

И вышел следом. Охрана из переодетых советских солдат уже держала Павла Алексеевича, не давая ему выйти из здания. Академик спросил:

— Это вы всерьез говорили, что власти Ленинграда отказом внедрения атмосферной электростанции погубили миллион горожан? Больше ничего сказать не хотите?

— Я готов свои слова повторить не один раз. Более того, к шестидесятым годам был создан ряд так называемых останавливающих технологий, но к этому времени вся власть состояла из людей, предавших дело коммунизма и уничтоживших коммунаров двадцатых годов.

— Можно я проведу с ним жесткую воспитательную работу? — спросил переодетый офицер Советской Армии, выполнявший обязанности начальника охраны.

— Не можно, а нужно. Только без убийства, — заявил Иванов.

Тут же связали, заткнули рот и вывезли в лес Кучера, который вдруг с ужасом осознал, что ему сейчас мало не покажется за слова, которые привык писать на Самиздате. Точно, часа через три очнулся в лесу, чувствуя себя отбивной: зубов почти не осталось, одни обломки, лицо сплошной синяк и на голове шишки, да и по всему телу синяки и ушибы, пару ребер наверняка сломаны, да и внутри все болит. Встал с огромным трудом, помочился и увидел, что моча с кровью. Понял, что надо срочно в больницу. Подобрал палку, прислушался и пошел на звуки автомагистрали.

Петр Машеров при встрече доложил новоиспеченному председателю КГБ Миронову Николаю Романовичу об ученом по имени Кит Борис Владимирович, что хорошо бы выдернуть его и из Германии 2011 года, и США 1961 года, чтобы помог с программой Аполлон. Николай Романович, когда поднял досье на Кита помимо данных из Интернета, то выяснил крайне любопытный факт. Оказывается, Борис Владимирович в 1928 году был завербован ОГПУ и стал одним из рядовых советских шпионов на территории Западной Беларуси. Работая учителем, оценивал и докладывал общую обстановку и настроения в обществе, а заодно был агентом влияния СССР. Во время оккупации был директором гимназии в Вильно, при этом обучал старшеклассников по университетской программе для того, чтобы в случае поражения Советского Союза эти молодые люди сумели благодаря своим знаниям пробиться во власть фашистской Германии и благодаря этому влиять в лучшую сторону на ее политику на оккупированных территориях. В 1944 году официально спасаясь от НКВД, а реально по заданию разведки эмигрировал сначала в Германию, а через года три в США. Там стал одним из ведущих ученых NASA, благодаря чему компетентные товарищи в Советском Союзе очень хорошо знали, что творится в американской космонавтике.

Я же, перед тем как уезжать от советской базы, спросил у Петра Мироновича:

— Петр Миронович, чем мне дальше заниматься, и какое вообще мое место у вас в перспективе?

— Скоро решим, чем тебе заниматься. Ты мне пока вот что скажи. Почему себе в свое время выбрал Ауди-100, а не Мерседес-124, ведь на втором приятнее и комфортнее ездить? Не нашел денег или что-то еще?

— Второе. Деньги мог взять в кредит. Во-первых, расход топлива большой с трехлитровым дизелем. Во-вторых, я терпеть не могу ржавые насквозь машины. Хорошо запомнил, сколько проблем было с ржавчиной у Москвичей, то же самое у Опель Кадетт, и эта же болезнь у Мерседесов. Зато с этим нет проблем у Ауди, Пежо, Ситроенов. Потому мой отец купил Пежо-405, хоть и немного хуже Опеля по конструкции. И я выбрал Ауди вместо Мерседеса, предпочтя чуть меньший комфорт ради машины, которая почти не ржавеет. Это очень важно для долговечных машин.