Петр Иванов - Мы ничего им не должны!

Вот тогда то и запала в голову Видоку идея-фикс, использовать служебное положение, что бы подмять под себя весь парижский криминал… да только не такая уж это простая задача, как сперва показалось.

Мечты, прожекты… ну их к черту пока он шел домой, хромая по холодной уличной грязи, так уж неоднократно раскаялся в прежних намерениях. Были бы деньги, так послал бы он к чертям и "папу" Жозефа и старых дружков-приятелей, уехал бы в провинцию или лучше даже – податься за границу, там точно не достанут.

Зайти теперь в кабачок, да пропустить стаканчик крепкой, дерущей горло виноградной водки, естественно желание промокшего до нитки человека. Какое там, он уже миновал по пути пару "заведений", но их призывные огоньки не для него… Вход франк, а выход – десять, хорошо если еще так выйдет, его же с учетом нынешнего статуса скорее всего и вообще вынесут оттуда вперед ногами. Для парижской "братвы" он теперь – Иуда, лишь немногие, самые предусмотрительные и осторожные по старой памяти поддерживают с Эженом хорошие отношения. С остальными же… только деньги вперед, иначе и знать не желают, а раньше был он везде принят, везде был свои человеком.

Дошел наконец он наконец… вот сюда можно сунуться, это местечко – нейтральное, или по крайней мере не под Булочником состоит. Кабак "Белый аист", расположен почти на самой границе квартала, занимает нижний этаж высокого дома, фасад которого прорезан двумя длинными окнами. Над дверью, ведущей в темный сводчатый проход, висит продолговатый фонарь, на треснутом стекле которого выведены красной краской следующие слова: "Пускаем переночевать".

Пара ступенек вниз, дверь открыта настежь и ночной гость попадает в обширный зал под низким закопченным потолком с выступающими черными балками, скудно освещенный красновато-желтым светом дешевой масляной лампы. На оштукатуренных стенах видны кое-где непристойные рисунки и разного рода надписи. Пол земляной, но утоптан до твердости гранита, кое-где видна солома, подстилка для упившихся в хлам посетителей. Такое ложе только для своих и "постоянных" посетителей, чужих же без особых церемоний выкидывают на улицу. По бокам зала расставлены шесть столов, есть так же как и простые деревенские скамейки для посетителей, в глубине видна тонкая перегородка, отделяющая закуток для особой публики. По правую руку от входа самое привлекательное место для большинства парижских оборванцев – дверь на кухню. Слева от стойки выход в коридор, который ведет в "нумера", где постояльцы за скромную плату могут провести ночь. Женщину в комплекте услуг клиенту не предлагают, но администрация не чинит ни каких препятствий, веди с собой хоть целый гарем.

Видока здесь еще не забыли… приятная неожиданность – выпивка за счет заведения, очень даже кстати, с наличность у него определенные проблемы. Ничего не изменилось здесь, пока он год на нарах отдыхал, все те же знакомые лица. За стойкой хозяйка, точнее жена хозяина, дело тут ведет месье Люк, или "папаша" Люк, как обычно называют владельцев таких заведений, его пока не видно, может быть на кухне сидит и дегустирует блюда.

Хозяйке лет за сорок. Она высока ростом, крепка, дородна, красноморда, а на подбородке ее торчат жесткие волоски, не мешало бы мадам побриться. Ее толстые руки и широченные ладони говорят о незаурядной силе, по слухам бой-баба временами поколачивает муженька, она же и штатного вышибалу работает. Поверх чепца она носит старый красно-желтый платок и завязывает на спине скрещенную на груди шаль из кроличьей шерсти, подол ее зеленого шерстяного платья доходит до черных сабо, не раз опаленных на жаровне, что стоит у ее ног. Цвет лица у супруги папаши Люка смуглый с багровым румянцем, говорящим о систематическом злоупотреблении алкоголем. Стойка отделана по последней моде, как в лучших местах – цинк, целый лист ушел на покрытие столешницы. Могучий питейный арсенал всегда к услугам страждущих – жбаны с набитыми на них металлическими обручами и разной величины оловянные кружки, рота стаканов зеленого стекла – посудой меньшего объема здесь не пользуются. Рядом на полках бросаются в глаза несколько бутылок в виде фигуры Императора во весь рост. Налитые в них розовые или зеленые напитки с примесью спирта известны у специалистов под названием "Идеальная любовь" и "Утешение". Жирный черный кот с желтыми глазами, свернувшийся клубком возле хозяйки прямо на стойке между кружками, кажется хранителем этих мест.

Народу в основном зале собралось немного, всего ничего… загулявший богатый арендатор-фермер с двумя шлюхами и некий неопределенного возраста "вьюноша" бледный, скорее всего сутенер. Видок сразу же и определил – глаз наметан, кто такие, чем заняты и главное – как закончиться для деревенского дурня приключение в столице. Через час-другой мужик будет валятся в канаве на задворках раздетый до исподнего и обобранный своими "дамам" и их покровителем. Водки с табаком крестьянину уже поднесли, видно с первого взгляда, глаза мутные как у селедки – "поплыл" клиент и скоро "созреет" окончательно. Пока он еще чего-то там кричит и пытается даже лапать девок, но участь его уже решена. В другое бы время Эжен пресек намечающееся преступление, или хотя бы прогнал прочь компанию – нашли место сволочи, здесь нельзя, но не сегодня – он не на службе. Придется оставить как есть, пусть мужик и дальше гуляет, немного ему уже осталось, а молодой "кот" в синей блузе в углу курит трубочку и делает вид, что пьет водку.

Неожиданно внимание сыщика привлекли крики, доносившиеся из-за перегородки, не то бьют там кого-то смертным боем, не то вовсю идет азартная игра.

– Что там у тебя? – задал он вопрос хозяйке.

– Поди сам посмотри… или слам парни делят или чертова мельница заработала, – ответила ему трактирщица.

Видок последовал совету и немедленно заглянул в закуток. Знакомые все лица, с этими удалыми ребятами он не одно дельце провернул и планировал в будущем перетащить их к себе в под крылышко. Однако в данный момент потенциальные сотрудники заняты совсем другим делом. Баба почти угадала, слам – добычу с последнего грабежа или кражи они уже поделили и теперь вовсю идет игра. Стаканы и бутылки зеленого стекла сдвинуты в угол, на столе правят бал карты, откуда только взяли новенькую и не затертую колоду, скорее всего прихватили с последнего дела… игроки так увлечены, что даже и не заметили появление бывшего подельника. Посмотрел, полюбовался он на своих "орлов" и пошел прочь, а раньше бы на правах старшего сел за стол.

– Мастер, простите мудаков, не просекли… ваша доля! – догоняет Видока прямо в общем зале, незаметно отделившийся от картежников, парень с баками цвета меди, и в пустой карман сюртука сыщика ложиться маленький но тяжелый сверток.