Петр Иванов - Солдат… не спрашивай!

Вот так всегда и получается, придумал наш Александр себе прекрасное оправдание, чтобы ничего не делать в ближайшие годы, такова уж человеческая природа. Но с другой стороны у наконец появилась в жизни цель, ранее он существовал исключительно по примитивному принципу: "Дают-бери, бьют беги!" и все.

– Почто лыбишся, девку вчерашню поди вспомнил? – толкнул его в бок идуший рядом Григорий, – Баская девка али нет?

– Вспомнил Гриша, вспомнил и девушку и заодно человека одного нехорошего. Должок у меня к нему есть.

– Отдать надоть! Отсюдова как? Вот кода ежели вертаемся назад в Рассею? Я брат тоже одному эдакому Тюлькину в Питере должон в морду занепременно дать.

– Мы обязательно вернемся!

…………………………………………………

В тот утренний час, когда Александр, обжигаемый первыми лучами солнца, отмеривал ногами очередные километры бесконечной дороги на пути к Смоленску, произошло еще одно незначительное на первый взгляд событие, о котором пожалуй тоже стоит упомянуть. В богатом особняке стиля ампир, в окрестностях столичного Санкт-Петербурга проснулся в холодном поту другой человек. Бесконечно далекий и чуждый Сашке, он тем не менее был связан словно невидимой цепью с унтер-офицером 13-го егерского полка. Они оба рядом жили в другом мире, и сюда в 1800-годы попали почти одновременно, с промежутком чуть более получаса.

Господин барон одернул одеяло, и подвинув подушки к изголовью, с трудом принял полу-сидячее положение. Тяжело бывает в России по утрам, особенно после тяжкого похмелья, прав Тальков свинья, вечера здесь восхитительны, а вот рассвет лучше бы и не наступал совсем. Все тело до последней жилки невыносимо болело и ныло, а голова буквально раскалывалась на части после вчерашней дикой оргии, сопровождавшейся весьма неумеренными возлияниями крепкий напитков, да под конец он еще и опиума покурил немного на сон грядущий. Но не это его беспокоило, холодная ванна, крепкий турецкий кофе и умелые руки восточной рабыни-массажистки быстро приведут его в норму. Он бывало и не так порой зажигал, но в новом мире судьба или точнее машина времени вызвав в его теле процесс регенерации попутно наградила железным, скорее даже скотским здоровьем. Все было барону нипочем, водку и коньяк он глушил даже не стаканами, а бутылками, объедался изысканными деликатесами до блевотины на званных обедах и ужинах, вызывая закономерное восхищение приятелей-гуляк, а уж бабы, бабы… ого-го-го… только держись! И все сходило с рук без существенных негативных последствий для организма. Так продолжалось до поры до времени, но лишь сегодня он внезапно почувствовал угрозу своему казалось бы безбедному существованию. Ощущение было не из приятных, словно кто-то невидимый издалека рассматривал его, Степаныча в микроскоп, точно вредоносного, подлежащего немедленному уничтожению паразита. Да нет скорее даже не микроскоп, там во сне был… Что же это такое за хитрое оборудование такое, дай бог памяти, а вспомнил наконец – оптический прицел!

Никогда ранее бывший ученый-историк Степаныч, а ныне богатый помещик и дворянин барон Пферд таких поганых снов не видел, у него вообще раньше их никогда не было. Что же это такое совесть что ли просыпается, оптика – вероятно тонкий намек, на то, что он бросил на произвол судьбы человека, которого сам и подставил, намеренно затащив в прошлое, собираясь использовать в качестве телохранителя и помощника. Да тот Сашка, он ведь помниться стрелок-спортсмен, снайпер… специалисты, с которыми ему пришлось пообщаться в один голос твердили, что у парня уникальный дар, талант, дескать – "стрелок от бога". Однако чего он так всполошился, даже если его современник захочет отомстить за все пержитое, то до барона ему не добраться. Скорее всего помер Александр уже давно, нижние чины, что на войне, что в мирное время долго не живут, они для казны дешевый расходный материал, даже мундир из доброго английского сукна ценится дороже чем человеческая жизнь солдата. Недавно вот целый рекрутский набор, почти 80 тысяч человек в распыл пошел, всех успешно забили-уморили…

Придя к такому заключению Степаныч постарался расслабиться и забыть неприятное видение… постепенно самочувствие пришло в обычную норму и тут барон вспомнил наконец, что в постели он не один. Кто же из многочисленных девок ему сегодня согревал ложе? Долой одеяло, ого девица очень даже ничего, как ее зовут? Катька, Наташка, Феклушка, Палашка… бр-р-р… всех сразу и не упомнишь, у него только постоянного состава "одалисок" в гареме их три десятка душ, а есть еще и временные, прибывшие из училища на стажировку, или те, что предпродажную подготовку проходит в барском доме.

– Проснись дура! Барин с тобой любовью хочет заняться! – и он отвесил спящей девке добрую пощечину, затем еще одну, чего с ними бабами церемониться?

– М-м-м-м! – только губы хлопают и более никакой реакции, с таким же успехом можно было бить по щекам неодушевленный труп или резиновый манекен. Может в и самом деле померла сука, убыток однако выйдет тогда, почти в тысячу рублей серебром? Степаныч брезгливо пощупал пульс на сонной артерии девушки, оказывается живая стерва, только пьяна вдрызг определенно, хорошо еще, что в постели не обмочилась, бывает у них и такое. Он в бешенстве рванул позолоченный витой шнур колокольчика для вызова прислуги. Прибежали сразу двое, столкнувшись лбами в узких дверях спальни: молоденькая служанка из дворовых и вольнонаемный бугай-охранник из чухонцев.

– Эту дрянь волоки на конюшню, пусть кучер ее водой холодной отольет, а затем плеткой обработает, будет знать как с хозяином напиваться! – сперва в сильно раздражении он чуть было не приказал сечь эту девку тяжелым палаческим кнутом, но вовремя одумался, еще молодая ведь и красивая, можно выгодно продать в "заведение". Но наказать все же примерно надо, – После пусть на неделю к вам поступает в караулку для увеселения, пользуйте эту б…ть как хотите, но смотрите не калечьте, потом сразу пойдет на торги!

На дубовой чухонской физиономии баронского телохранителя одновременно отразились верноподданство пополам с животной похотью. Минута и подхватив безвольное женское тело подмышки, он исчез с ним за дверью, заранее предвкушая грядущую потеху. Будучи сам предельно строгий с крепостными людьми бывший историк и персонал себе набирал соответствующий, пристально следя за тем, чтобы надсмотрщики не смогли сговориться с рабами. Он иногда называл своих наемников в шутку "опричниками", и в этом была определенная доля истины, с той лишь разницей, что в отличие от его палачей, настоящие "опричные" слуги грозного царя были еще и профессиональными воинами. Но к счастью в 1800-х годах воевать в России не надо, крепостные крестьяне забиты по самое "не могу" и лишь редкие единицы способны к активному сопротивлению барскому насилию. Есть кое-где правда еще и разбойники, пошаливают на временами дорогах, но они никогда не нападут на путника сопровождаемого вооруженными людьми, равно и на охраняемое поместье, себе дороже выйдет. Буйные времена Пугачевых давно минули, нынешние работники ножа и топора – лишь жалкое подобие тех молодцов, что были полвека назад, лепота одно слово, рай для настоящего российского барина-патриота.