Петр Иванов - Солдат… не спрашивай!

Короля как известно делает свита, люди ближайшего окружения, Сашка уже давно прикидывал, а не попробовать ли через них пробиться наверх? Они и ранее обсуждали неоднократно с Денисовым потенциальную возможность такого обращения. Со слов штабс-капитана к осмысленному диалогу с нижним чином способны считанные единицы из тех, кто окружает царя, он назвал Сперанского, адмирала Мордвинова и молодого Воронцова и еще пару-тройку фамилий – и ни одного из них в Тильзите на заключении мира по закону пакости нет. Остальные не то, что унтер-офицера, так и армейского полковника выслушать не соизволят, гонор не даст, аристократы мать их, голубая кровь прекрасно сочетается у них с куриными мозгами.

Что остается? Можно попробовать поговорить с другим императором – французским или людьми из его окружения. Эти деятели не в силах конечно ликвидировать в России рабство, но предотвратить войну 1812 года могут вполне, было бы только желание. Судя по рассказам людей знающих, в мирное время Бонапарта должны охранять хорошо, на него уже не раз и не два покушались оголтелые роялисты. Напрасно в России чувствительные дамочки льют слезы о "невинно убиенных" французских монархистах. Головы этим "контрикам" – роялистам гильотиной рубили за дело, такое например как взрыв мощной мины прямо в толпе, как было в 1800 году. Ну конечно, там тогда покрошили сотни полторы мирных обывателей – парижского "быдла", как это можно сравнить с единственным казненным по обвинению в государственной измене представителем королевского дома? В ночь с 14-го на 15-е марта 1804 года отряд французской конной жандармерии вторгся на территорию "независимого государства" Баден с целью ареста некоего Луи-Антуана де Бурбон-Конде. Операция прошла успешно, и вскоре герцог Энгиенский предстал перед военным судом по обвинению в измене и организации заговора, а затем после вынесения приговора был без лишних проволочек расстрелян во рву Венсенского замка. Рассказывали, что эта вполне оправданная силовая акция "гнусного и бесчестного корсиканца" и послужила одной из причин целой серии войн 1805–1807 годов. Возмутились все монархи большие и малые, хотя почти у каждого и своих "скелетов в шкафу" хватало, особенно у российского. Император Александр первый протестовал формально, особой дипломатической нотой против нарушения неприкосновенности баденской территории с точки зрения международного права. Наполеон приказал дать своему министру иностранных дел ответ, который никогда не был забыт и не был прощен Александром первым. Смысл ответной ноты заключался в том, что император Франции не стал бы возражать, если бы узнал, что его российский коллега собирается арестовать или захватить убийц его покойного отца императора Павла первого, скрывающихся на территории сопредельного государства. Вся Европа, за исключением разве, что России прекрасно знала, что главные "герои" Михайловского замка: Пален, Беннигсен, Зубов, Талызин, Яшвиль, а равно и остальные заговорщики спокойно пребывали в Санкт-Петербурге и ни от кого не прячутся… Сколько грязи тогда вылила на Бонапарта казенная патриотическая пресса, а ведь забыли, что к императорскому трону первого консула толкала в свое время Россия – ему открытым текстом предлагали даже военный союз и содействие в случае "удушения мятежной республики".

Кроме проблем с бдительными телохранителями Бонапарта, был еще и языковый барьер, преодолеть его Сашка самостоятельно не в силах. И в самом деле, Наполеон владеет французским и итальянским, но вряд ли знает хоть пару слов на русском или английском. Тоже самое можно сказать и о его окружении, а немногочисленные переводчики-поляки никакого доверия унтер-офицеру не внушали. Те еще напыщенные сволочи: русских "вельможные" паны, мягко говоря не любят и на дух не переносят, такие вряд ли помогут установить контакт, скорее даже постараются намеренно исказить сказанное, коль речь зайдет о новой войне. Найти подходящего толмача среди российских офицеров нечего и мечтать, рассуждения о политике, войне и мире из уст нижнего чина немедленно отправят в ступор любое "их благородие", ведь рядовым по уставу даже думать не положено. Надо сказать, что с французским языком Александр в свое время пролетел по собственной глупости и отчасти лени, возможность мало-мальски изучить у него была – Софья, "гражданская" жена штабс-капитана пыталась помочь хорошему знакомому, других более-менее сносных наставников в провинции не имелось. Это только в фильмах постперестроечных российских режиссеров каждый дворянин 1800-х годов владеет языком Вольтера как родным и даже лучше, про "недорослей" фон Визина эти мало уважаемые Александром господа предпочли умолчать. Действительность начала 19-го века оказалась совсем иной, большинство офицеров в 13-м егерском были, что называется с домашним образованием, учились как и знаменитый Аракчеев на медные деньги у дъячка "чему-нибудь и как-нибудь". Для того патриархального времени картина нормальная, тут и генералы зачастую были малограмотными с домашним образованием. Так сохранились для потомков в архивах личные письма князя Багратиона, где на каждые два слова – три ошибки, генерал в этом плане недалеко ушел от темного сельского попа. Из иностранных языков окружающие более-менее знали немецкий, да и то сильно искаженный и исковерканный, особенно в этом плане выделялся швейцарец Бауэр – его доморощенные полковые "германцы" с трудом понимали, когда старику приходила в голову фантазия поговорить на родном наречии. Александр разве что, порядком усовершенствовал и развил свой "технический английский", поручик Яковлев оказался знатоком этого редкого в российской провинции языка, дело в том, что он происходил из "флотской" офицерской династии, но из морского корпуса Леонида выгнали за амурные похождения с дочкой начальника, пришлось юноше идти в пехоту, более никуда не взяли. Кто еще мог помочь? Местные провинциальные дворяне-помещики были весьма и весьма невежественны – на уровне пресловутого Кисы Воробьянникова Ильфа и Петрова, но тот хоть в Монте-Карло бывал временами, а у этих только и занятий: различные примитивные увеселения, водка, бабы и псовая охота. Доходило до того, что штабс-капитан Денисов получавший газеты и книги из столицы почитался всеми цивильными знакомыми за весьма опасного вольнодумца, чиновник на почте смотрел на него как на "врага народа". Намного лучше с французским было у женской половины местного "образованного общества", так как многих девиц все же обучали в закрытых пансионах и институтах, где как правило детям запрещали говорить на родном языке заменяя его иностранным. Но и тут "немок" было на порядок больше, чем "француженок", месье и мадам появились в провинциальной России в товарных количествах только после краха Великой Армии в 1812 году, когда за серебряный рубль можно было прикупить хоть целый десяток полумертвых от голода "хранцузиков".