Андрей Булычев - Сотник из будущего. Начало пути

И уже после этого Митяй, достал из внутреннего тайного кармана армяка завёрнутую в вощёный холст грамоту и передал купцу. Сам же отошёл на два шага назад.

По прошествии времени, прочитавший всё Путята, заинтересованно взглянул на Митю, и принял протянутую им суму.

–Занятно, очень занятно. Я вас скоро найду, Митрий, как только улажу срочные дела.

После этого, попрощавшись с купцом, Митрий с Акимом пошли в церковь. Помолиться о здравии всех своих ближних, да помянуть тех, кого уже не было рядом с ними…

Не прошло и дня, как в гости в дом, к Анне и Артёму, влетел со всей своей кипучей энергией Путята.

Как водится, всех, от мало до велика обнёс гостинцами. Не отказался и от предложенного хозяевами угощения.

Однако чувствовалось, что он тут по делу и, когда была убрана вся посуда и кухонная утварь со стола, на вежливый вопрос Артёма, что привело столь занятого человека в их дом, сказал прямо.

Нужно ему с глаза на глаз переговорить сначала с Митяем, а уж потом и с самим хозяином и дядькой Акимом.

В отдельной и глухой светёлке Путята придвинул скамьи поближе к столу со светильником и серьёзно, как с равным, завёл беседу с мальчиком.

–Дмитрий Андреевич, я внимательно изучил то большое письмо, что написал Андрей Иванович и вложил его внутрь дорожной сумы, что ты мне вчера и передал. Изучил я внимательным образом и всё то, что было вложено в эту самую суму. У меня очень много вопросов, не знаю, сможешь ли ты мне на них ответить в отсутствии твоего бати, но давай всё же попробуем? Расскажи-ка ты мне всё, что у вас там произошло, что у вас на усадьбе делается, и какие там планы у отца. Мне ты можешь доверять полностью, тебе отец уже поведал, что мы с ним друзья побратимы. Поэтому можешь ничего не стесняться и не утаивать.

С отцом у Митяя было всё обговорено заранее, поэтому и поведал он Путяте всё без утайки, хотя и было видно, что на многие вопросы ответов у него нет, и говорить о том нужно было с самим Сотником.

Тем не менее, уже после разговора с Артёмом и дядькой Акимом, картина начала хоть как-то складываться в голове у Путяты, и он, собрав всех за одним столом, подвёл всему итог.

В первых числах декабря, при отправке большого санного обоза по замёрзшей Поломяти к Торжку, Твери и далее Владимиру, он сам с тем, что было прописано к доставке, навестит своего друга. И уже там, на месте обо всём с ним детально поговорит.

С собой, если Анна с Артёмом не против, забирает Митяя, о том отдельно, в грамоте было прописано.

Анна было нахмурилась, но опустила глаза, что уж делать, большой стал братишка, не удержишь теперь возле себя парня. Только хуже тем самым сделаешь.

–Так вот, Митяй следует со мной, –и посмотрел на мальчишку, который счастливый сиял как начищенный медный котёл.

–Ты не радуйся особо! Пахать в дороге как взрослый будешь, без скидок на возраст!

–Это тебе не с девками на санях по городу кататься, хм..ну да о том рано тебе ещё, конечно, –и быстро перевёл тему.

–Дядька Аким, Сотник просил тебя поговорить с его и твоими бывшими боевыми товарищами. Особенно с теми, что по причине увечий и ран, или тяжести годов, от службы ратной уже отошли, но бодрость духа и сил телесных сохранили. А особливо тоску по ней, по этой самой службы, бы не утратили.

Сказано так же, что лучше бы, чтобы они имели наставнический навык работы с детинными, и сами бы были при этом людьми порядочными и правильными.

–Артём, я знаю, что ты грамотку от тестя и сам получил, и там уж тебе всё, что нужно прописано. С Владыкой по долгу службы ты пересекаешься и, когда будет правильно с ним нужный разговор завести тебе более чем всем нам лучше известно. Ну и по поводу отбора детишек к весне-лету в обучение.

Просьба к нам всем будет. В первую очередь, найти около шести, семи десятков мальчиков двенадцати-четырнадцати лет. Таких, в ком искра духа воинского была бы и стремление развивать его было бы превеликим. Особенно просьба была отбирать детей осиротевших, оставшихся без пригляда и попечения родителей и своих ближних. А, зная, сколько у нас сиротами остаётся да бродит потом неприкаянными как кутята, брошенные по чужим углам и на улицу, больших трудностей в этом не вижу.

По поводу трёх, пяти семей холопов, что в земледельческой науке искусны будут, думаю, что тоже всё не сложно. Да и по ремесленным и мастеровым посмотрим. Нужны, как я понял, ремесленные по кузнечной части, суконной, гончарной и оружейной. Да и каменных дел мастеров Иванович просит себе подыскать.

Вот нам и нужно поспрашивать да приглядеть, где и кто под рабскую кабалу попал, чтобы не по своей воле или безделицы, а из-за каких-нибудь печальных обстоятельств. Выкупить и привезти их всей семьёй без раздробления в усадьбу. За одно, это, они даже будут счастливы. И трудиться станут уже на совесть. Но этим уже мы ближе к маю основательно займёмся.

Сегодня у нас десятое ноября будет. Думаю что, ровно через две седьмицы – двадцать четвёртого, соберёмся мы за этим столом и уже с теми ветеранами, кого дядька Аким найти сможет. А там уже поговорим, да и готовиться в путь будем. На том разговор и закончился.

Стан Свири Кривого.

Голова с утра была как вечевой Новгородский колокол. Било и пульсировало в висках, давило на отупевшие от длительной пьянки мозги.

Всё, хватит, нужно с этим пока завязывать, и так разброд в ватаге идёт да шатание, а тут ещё сам атаман всё из запоя выйти не может. Эдак и на меня хвост поднять могут! Итак, два дня назад за пьяным общим столом Шелудивый с Крысом обнаглели и начали предъявлять, что якобы добыча между ватажными не честно делиться, да им всем перепадают жалкие остатки. А всё же, главное достаётся самому атаману и его приближённым.

Как не был пьян атаман, но такие опасные «заявы» он мигом просчитывал, и что за ними может последовать тоже понимал, это если их не пресечь вовремя.

Поэтому и валялись сейчас те бузотёры с отсеченными башками в ближайшем овраге. Ну да всем языки не заткнёшь, и пора бы было уже всех занять делом.

Свиря Кривой, прозванный так из-за повреждённого глаза, вышел из закопчённой головной избы на снег. Тут дышалось гораздо легче, и он окинул мутным взглядом всё вокруг.

Разбойный стан Кривого был спрятан в лесу с южной стороны озера Ямное. Состоял он, собственно, из большой выстроенной на старинный скадинавский манер и погруженной наполовину в землю, срубной землянки, где и обитала большая часть его ватаги. Рядом же были пара клетей-сараев для хранения добычи, конюшня, покосившаяся баня, и врытая в землю темница, где содержалась в виде рабов немногочисленная прислуга да удерживаемые пленники, или жертвы.

Чуть в стороне стояла головная изба, где жил сам атаман и шестеро его наиболее приближенных приспешников.