Елизавета Дворецкая - Малуша. Пламя северных вод [СИ litres]

Теперь Мальфрид сама под веселый перезвон золотых струн расстелила белый плат в середине круга, сняла золотой перстень, поцеловала и положила, всей душой надеясь, что через несколько мгновений Дедич возьмет его, чтобы надеть на палец уже какой-то другой деве. Сама Мальфрид, как год назад Весень, подняла руки к солнцу над Волховом и позвала:

– Помогайте, боги, стрелочку вертеть!

– Слава! – в один голос отозвались девы.

– Стрелочку вертеть, судьбу девичью пытать!

– Слава!

– А чья стрелочка, той и перстень золотой!

– Слава!

– А чей перстень золотой, той и жених молодой!

– Слава! Слава! Слава!

Гусли смолкли; Дедич шагнул в круг, задев Мальфрид плечом, наклонился, взялся за середину кости и ловко крутанул. Изнемогая от волнения, Мальфрид перевела взгляд на реку. Год назад она тоже волновалась в эти мгновения, но тогда ей казалось, что стать невестой Волха будет не так уж дурно. Она очень хотела, чтобы боги этой земли приняли ее; возможность оказаться ими избранной и возвышенной над всеми приятно щекотала ее честолюбие. Она ведь еще не знала тогда, чем придется платить за эту честь. Вспомнив, чем заплатила взабыль, она вздохнула и шевельнула рукой, по укрепившейся привычке желая коснуться живота, но опомнилась. Второе ее священное дитя уже родилось. Она уже выпустила их двоих на небо – солнце красное и месяц ясный. Теперь боги позволят ей порадеть о собственном счастье…

Раздался вопль, и Мальфрид поспешно глянула на белый плат. Костяная стрелка указывала на Горяницу – двенадцатилетнюю внучку Сдеслава из Трояни. Его младшая дочь, прежняя лучшая невеста, вышла осенью замуж, перед свадьбой отдав «красоту» братучаде, и вот – в первый же свой год та оказалась избанной! Горяница сморщилась в шутливом отчаянии – дескать, вот горе, год замуж не выйду! Ведь всякая девка, едва надев поневу, хочет замуж вот прям сейчас, завтра! Остальные хохотали, радуясь чужой незадаче и своему счастью.

Мальфрид молчала, прижав руки к груди, чтобы сдержать дико бьющееся сердце. Дедич взглянул на нее и украдкой подмигнул. Потом взял с платка золотой перстень Волха, надел его на палец Горянице, торжественно поцеловал ее.

Душою Мальфрид все полнее, по мере того как унималось волнение, овладевало окрыляющее ощущение свободы. Она исполнила свой урок, и боги дали ей волю.

Она посмотрела на Улеба, но он не заметил ее взгляда, сам пристально глядя на какую-то из смеющихся дев…

Когда все спускались с Волховой могилы, Дедич оказался возле Мальфрид и приобнял за плечи, будто хотел поддержать на крутой тропе. И быстро поцеловал в висок, пока никто на них не смотрел.

– Я скоро к вашей госпоже зайду, – шепнул он.

К этому он ничего не прибавил, но Мальфрид знала, о чем он намерен говорить со Сванхейд. Новый оборот костяной стрелки развязал руки им обоим, и ни к чему было тянуть с устройством дела, которое для всех участников молчаливо уже давно было решено.

Еще с воды они увидели на причале Бера – он как будто и с места не тронулся с тех пор, как их проводил.

– Это не я! – еще не выйдя из лодки, Мальфрид радостно помахала ему рукой. – Воля мне!

Однако, судя по глазам Бера, мысли его были так далеко от невест Волха, что он едва ли ее и услышал. Даже помогая Мальфрид выбраться из лодки, он смотрел не на нее, а на Улеба.

– Велебран гонца прислал, – сказал Бер, едва они оказались рядом с ним на причале.

– Велебран? – откликнулась Мальфрид на знакомое имя. – Он же в Киев ушел…

– От Взвада. Они все там были.

– Кто – они все? – нахмурился Улеб.

Мальфрид перестала улыбаться, поняв: что-то случилось. За это время Велебран должен был уйти гораздо дальше Взвада – селения у противоположной, южной оконечности Ильмень-озера, где из него на юг вытекала река Ловать.

– Все. Святослав к нам сюда сам идет с дружиной. На днях будет.

Доски причала покачнулись под ногами у Мальфрид, и оба брата едва успели подхватить ее под локти, чтобы не упала. Она стояла между ними, они держали ее, но ей казалось, она все-таки падает. Все глубже и глубже, куда-то в самую бездну…

Святослав появился через день. Отроки непрерывно сторожили на речной веже, поэтому в Хольмгарде об этом узнали сразу, как только стало можно разглядеть лодьи близ истока Волхова. Мальфрид прибежала на вежу вместе с Бером: отроки прикрывали лестницу от желающих посмотреть, иначе они просто не поместились бы на тесной площадке. Прочие толпились на ближнем конце вала. Но скоро обоз можно стало рассмотреть и с причала, где ничто не заслоняло реку.

Торжественно звучал над водой рев рога, оповещая землю и воды – князь идет! Сжав руки перед грудью, Мальфрид скользила взглядом по веренице лодий. Десять… двенадцать… пятнадцать… Дальше она бросила считать, но лодий было больше двух десятков. Вон впереди большой княжий стяг, поменьше – над лодьями сотских, малые – у десятков. Судя по числу «малых соколов», здесь половина большой дружины, Витичев. Наверное, и сам Тормар с ними… Правда, за два с половиной года многое могло измениться. Может быть, в Витичеве уже новый воевода.

– Их сотни четыре, – сказал Бер, не отрывая глаз от реки. – Или это не все?

– Едва ли он увел из Киева всю большую дружину, но могут быть еще ратники, – ответил Улеб. Он побледнел, так что веснушки стали хорошо заметны, но держался ровно. – На вятичей ведь собирался.

«А пошел на нас», – подумала Мальфрид. Для нее земля словенская уже стала «мы», а на Святослава она смотрела теми же глазами, что и все вокруг – как на угрозу, пришедшую с чужой стороны.

– Все зависит от того, – сказал Торкиль, – для чего он сюда явился. Если миром дело уладить, то может, это и все. А если нас всех в пень повырубить…

– Он же думает, что здесь Сигват правит, – заметил Свен.

– С ним там Велебран, – возразил Бер. – Он уже знает, что у нас тут как…

Велебран, как им поведал гонец, встретил Святослава на волоках после Ловати. От Соколины получив известия о здешних делах, киевский князь шел восстановить свою власть и покарать мятежников. Но теперь он уже знает, что Сигват убит и что словене остались безо всякого управления.

Двадцать с чем-то лодий прошли мимо Хольмгарда без задержки и пристали за мостом, на длинном причале Новых Дворов. Посадничий двор принадлежал князю, и Святослав знал, что сейчас он пуст.

– Пора посылать к нему, – сказала Сванхейд, когда внуки спустились с вежи и явились к ней. – Я должна скорее поговорить с ним.

– Я съезжу? – с готовностью, но без охоты предложил Бер.

– Вот еще! Свен съездит. А ты будешь ждать здесь.

– Но он все-таки наш князь.

– Ты – его брат, ты во всем ему равен. У тебя есть свой дом, и здесь ты будешь его встречать.