Сергей Синякин - Голый дикарь из культурной страны

Подлодка с шумом продувала балластные цистерны, и это означало, что предстоит всплытие.

Ойген ун-Грайм обрадовался. Выкраивалась возможность постоять под открытым небом, подышать свежим солоноватым ветром и увидеть, что происходит над водой. Плавание уже порядком надоело Ойгену, он был сугубо сухопутным человеком, поэтому месячное плавание, в котором иногда по нескольку дней приходилось идти под шнорхелем, ввиду близости кораблей противника, его утомило. Подлодка входила в секретное подразделение «Конвой фюрера», ей категорически запрещалось участвовать в боевых действиях, поэтому торпедные аппараты с нее были сняты, а вместо них оборудованы дополнительные грузовые отсеки, которые еще с Гамбурга были заставлены разнокалиберными ящиками.

Ойген ун-Грайм плыл к месту своей службы.

Название «Новая Швабия» ничего не говорило ему. Единственное, что он знал о Новой Швабии — это то, что находилось это местечко у черта на заднице, а еще точнее — где-то близ Антарктиды. И это в свою очередь настраивало всех членов команды «Зет-нойнцейн» на определенное уныние — все они были молоды и энергичны, всем хотелось не только службы, но и развлечений, а откуда им взяться, развлечениям, на краю света?!

Да и само долгое плавание никак не могло прибавить солдатам настроения — в течение полутора месяцев подлодка лишь четыре раза всплывала на достаточно длительный срок — дважды в Атлантике, и потом уже в приполярных морях. Впрочем, кроме возможности подышать свежим и холодным морским воздухом, эти всплытия ничего не дали. Даже искупаться не удалось.

Сейчас Ойген находился в небольшом спортивном зале и выполнял комплекс упражнений, предназначенных для развития определенных групп мышц. Впрочем, он и без того выглядел великолепно. Рост у него едва не достигал двух метров, плечи были широкие, ноги мощные, да и всем своим обликом он напоминал ту самую белокурую бестию, которая так нравилась высшему руководству рейха, и которую это руководство почитал за идеал германского солдата. Именно за эту характерную внешность друзья по бюргеру и школе СС наградили его прозвищем «Нибелунг». В свои двадцать шесть лет ун-Грайм был мастером рукопашного боя и легко мог справиться с группой менее тренированных людей. Он великолепно стрелял из любого вида оружия, при необходимости мог водить машину, моторную лодку и легкие одномоторные самолеты. Он был идеальным солдатом и вдобавок к тому же отличался пытливым умом и сообразительностью, которая позволяла ему выполнить порученное задание быстрее, и что было не менее важным, качественнее своих товарищей.

Войска СС давно формировались из молодых крепких сирот покоренного мира, пригодных к нацификации. Приставка «ун» к фамилии каждого из них не означала неполноценности, она означала лишь то, что каждый из молодых бойцов встал на путь служения рейху и отныне считался условным арийцем, который мог стать полноценным гражданином рейха, заслужив это право совершенным подвигом или долгим служением во славу рейха. С будущими солдатами работали лучшие специалисты рейха — иначе и быть не могло, ведь им предстояло защищать завоевания Германии и осуществить мечту немцев, раздвинув владения ее до размеров всей земли.

Ростовский бюргер, в котором он воспитывался до полного совершеннолетия, дал Ойгену многое и, прежде всего, — практику, которой были лишены воспитанники бюргеров метрополии. «Гитлерюгенд» был хорошей школой, но лишь спортивного мастерства, для того, чтобы закалить нервы и волю требовалось иное — реальный противник. А в Казакии врагов рейха пока еще хватало, русским было трудно смириться с поражением и движение Сопротивления, уже почти исчезнувшее в странах Западной Европы, здесь было подобно подернутым пеплом углям — любое недовольство разгоралось в очаги отчаянной пусть и безнадежной агрессии.

В двадцать шесть лет Ойген уже был награжден почетным знаком «За верность идеалам национал-социализма», двумя медалями, специально учрежденных для воинов СС, кроме того, его мундир украшала нашивка за боевое ранение — тайный знак, который указывал другим молодым бойцам на его преимущества и был предметом их тайных вожделений. Каждый мечтал пролить кровь за рейх.

Сейчас несколько молодых бойцов с завистью наблюдали за растяжками и бросками Ойгена ун-Грайма, толкая друг друга и обмениваясь замечаниями по поводу отдельных приемов.

Ойген не обращал на них внимания. Закончив спортподготовку, он с удовольствием принял душ и прошел по кораблю.

В каюте боевой подготовки занимались подводники, а в кают-компании, соединенной с небольшим просмотровым залом, готовились к демонстрации фильма для пассажиров и свободных от вахты моряков.

— Что будете показывать, Курт? — поинтересовался Ойген у киномеханика.

— Неплохой фильм, — сказал подводник. — «Сталинградские волки». Там еще Густав Редль играет.

Фильм этот Ойген ун-Грайм видел еще на Материке, но с удовольствием посмотрел бы еще раз, особенно великолепную сцену дикой охоты, когда гибли все, кроме танкового экипажа героя фильма. Вслух он, однако, ничего не сказал, а пожаловался:

— Надоела ваша консервная банка. Не понимаю, как вы месяцами болтаетесь в ней под водой.

— Привычка, — сказал Курт. — Один раз мы не вылезали на поверхность восемь суток, когда ждали кубинский конвой американцев. Зато потом мы им дали! Видел бы ты, как эти америкашки барахтались в теплой воде, пока не подоспели акулы. А их, камрад, в Карибском море достаточно! Ладно, не мешай, мне еще динамики расставить надо. Приходи через полчаса, посмотришь кино.

Но посмотреть «Сталинградских волков» еще раз ун-Грайму удалось только ближе к ночи, потому что сразу после всплытия подводная лодка «Баварец» изменила курс и взяла направление на восточное побережье Африки. Такой с базы приказ пришел, пока команда и пассажиры жадно вдыхала свежий морской воздух. Пребывание под водой не проходит даром. Конечно, можно было бы и рискнуть, не погружаясь в морские пучины. Но еще действовал Тихоокеанский флот русских, морские соединения Соединенных Штатов Америки, да и разрозненные группы кораблей из британских колоний, не признавших поражения Англии, бороздили океанские просторы и при случайном столкновении могли подводную лодку потопить. До дня окончательной победы было еще далеко, даже после бомбардировки западного побережья Штаты не капитулировали, и разрушенный атомной бомбой город Сан-Франциско не отбил у янки желания сопротивляться. Тем более что на массированную атаку западного побережья они ответили охотой на подводные лодки. Не зря же период, в который флот Денница потерял сразу тридцать подлодок, воспитанники Редера назвали «черным месяцем».