Анатолий Дроздов - Штуцер и тесак [СИ]

Осиротевший, я поверил ее словам. Хотел верить… Я засел за учебники французского языка, нашел и скачал в интернете аудиокурс, и к завершению отработки по распределению, уже мог худо-бедно объясниться на языке Дюма. Надо отдать должное матери: поначалу она выполняла обещание. Я перебрался в Тулузу, где, как сын гражданки Франции, получил вид на жительство. Подтянув знание языка, сдал экзамены, подтвердив диплом, и устроился работать в пожарную часть. Почему туда? Во Франции пожарные оказывают первую помощь при авариях и происшествиях. Кстати, такой профессии, как фельдшер, в этой стране не существует, вместо них – медбратья. Вот им и служил.

Платили мало. Это в Беларуси зарплата в полторы тысячи евро кажется огромной, во Франции это крохи. Треть уходит на налоги и страховки, треть платишь за жилье (весьма скромное, к слову), остается 500–600 евро. Прожить на них можно, если экономить во всем. Это я узнал, уйдя от матери. Повозившись год с сыном, она решила, что вернула родительский долг, и завела любовника – молодого араба. Почему тот сошелся с женщиной, старше его вдвое, понятно. Насмотрелся я во Франции на этих сынов пустынь. Работать не любят; найти «ханум», которая будет их содержать – обычное дело для потомка погонщиков верблюдов. Заселившись к нам, араб дал понять, что не собирается терпеть меня в квартире. В его глазах я был конкурентом на деньги матери. Случился разговор на повышенных тонах, закончившийся для жиголо телесными повреждениями, не приведшими, впрочем, к стойкому расстройству здоровья. Бил я его сильно, но аккуратно. Араб был выше на голову и здоровенный, как верблюд, потому и вел себя нагло, но против обладателя крапового берета не потянул. Падал громко. Побитый жиголо наябедничал полицейским, и меня увезли в местный участок. В камере я провел пару недель – не на гнилой соломе, конечно, но хорошего там мало. Следователь, которое вел дело, пояснил, что я могу сесть на пару лет. Мало того, что избил французского гражданина, так еще оскорблял его всяко. Следователь перечислил обидные слова, которые сообщил ему потерпевший. «Выкидыш ишака», «козое…б», «верблюд безгорбый». Произнося их, следователь улыбался – он был католиком и коренным французом, и арабов любил как я клопов.

– Этот… безгорбый называл меня христианской свиньей, – не замедлил я. – Обещал, что будет нас резать. Говорил, что уже купил нож.

– Это правда, мсье? – насторожился следователь.

– Могу подтвердить в суде, – пообещал я.

Это был период громких террористических актов. Европа стояла на ушах. Полиция и спецслужбы искали арабов, расстрелявших посетителей ресторанов в Париже и зрителей концертного зала «Батаклан». Сына пустыни взяли в оборот. Кончилось тем, что обоих выпустили. Араб отказался от обвинений, я сказал, что погорячился и неправильно понял намерения любовника матери. Так посоветовал адвокат. Но от матери пришлось съехать – она выбрала любовника, а потом меня уволили из пожарной части. Во Франции сильные профсоюзы, и кто-то там решил, что негоже иностранцу занимать место, в то время как свои не имеют работы. Можно было пободаться, затеять волынку в суде, но я плюнул и перебрался в Германию – Франция мне опротивела.

Приняли без проблем. У меня имелся вид на жительство во Франции и подтвержденный там же диплом. Немецкий я знал – учил его в школе, а затем самостоятельно. Белорусские медики нередко уезжают в Германию, где их охотно берут – подготовка хорошая. Я тоже собирался, но появилась мать… Начальство меня ценило. В Германии ведь как? Пятница, семнадцать часов. Немец даже гайку не довернет, которую перед этим крутил, – бросит и пойдет мыть руки. Рабочая неделя кончилась, впереди законные выходные. В медицине, конечно, не так, но желающих дежурить в уикенд мало. А тут русский, молодой и одинокий, которому не в напряг. Так прошло два года, но потом я затосковал. Немцы – закрытая нация, чужаков не любят. Тебе будут улыбаться, хлопать по плечу, говорить, какой ты классный специалист, но домой в гости не позовут. Можно завести интрижку с немкой и даже жениться на ней, но для ее семьи ты останешься чужим. Да и, ну их, немок! На лицо ужасные, жадные внутри. Плюнув на Европу, я вернулся в Беларусь.

Родина приняла неласково. Нет, работа нашлась – на медиков в Беларуси спрос. Мне дали комнату в общежитии, коллектив принял нормально. А вот годы работы за границей в медицинский стаж едва зачли, хотя необходимые документы я привез. Дескать, ничего не знаем, неизвестно, чем ты там занимался. Может, туалеты мыл? Смотрели с подозрением: почему вернулся из Европы, когда остальные туда бегут? Наверное, выгнали за косорукость? Меня отправили на курсы повышения квалификации. Там я удивил преподавателей умением работать на современной аппаратуре – белорусские больницы по оснащению уступают немецким, хотя в последнее время это отставание сгладилось. Зачеты сдал с блеском, после чего начальство успокоилось. Потекли будни.

Как-то раз нашу бригаду отправили на выступление реконструкторов в Салтановке. Присутствие на таких мероприятиях скорой помощи – обычное дело. Народ бегает с ружьями с примкнутыми к нам штыками, палит из них, могут и в толпу холостым зарядом из пушки засадить [76] Реальный случай на одном из реконструкторских показов. – травмы на таких выступлениях нередки. В тот раз никого не ранили и не покалечили, зато я познакомился с Ильей и другими реконструкторами. Поболтали, обменялись номерами телефонов и адресами электронной почты, стали общаться. И вот тут я заболел. Одинокому мужчине с неудавшейся личной жизнью требуется занятие, отвлекающее от грустных дум, и оно нашлось. Я начал читать книги, смотреть фильмы о Наполеоновских войнах, стал завсегдатаем форумов. На мероприятия реконструкторов ездил уже не по долгу службы, а по своей охоте и за свой счет. Следующим этапом стало бы приобретение формы и реплики ружья. Я копил деньги на них, но планы перечеркнула авария на шоссе М-8…

Вот и все, пожалуй. Остальное не интересно.

Коляска в сопровождении кавалькады всадников в мундирах при эполетах и аксельбантах остановилась на пригорке. Здесь, в двадцати шагах от дороги имелась поляна с окружавшими ее густыми кустами. Они-то и были целью пассажиров коляски: командующего 2-й Западной армией Багратиона, начальника штаба Сен-При и генерал-квартирмейстера Вистицкого 2-го. Пока генералы, отойдя к кустам, справляли нужду, денщики разложили походный столик и сервировали его серебряными кубками и блюдами с закусками. Один из них приготовил флягу с водой и чистое полотенце.

– Перекусим, Петр Иванович? – предложил Вистицкий, когда все трое вернулись к коляске.