Анатолий Дроздов - Штуцер и тесак [СИ]

– Славная сабля! – заметил, задвинув клинок обратно в ножны.

– Примите от нас в дар, – поклонился штабс-капитан.

– Не откажусь, – улыбнулся Багратион. – Вот побьем французов, прикажу повесить на ковре рядом с другими трофеями. А им дашь? – сощурился, указав на спутников.

– С удовольствием! – ответил Спешнев. – Пусть сами выберут – какая глянется. Можно и по две – у меня много. А мало будет – у французов отберем.

Багратион захохотал, генералы его поддержали. Смеясь они подошли к следующей повозке, где Спешнев продемонстрировал им груду трофейных пистолетов.

– Лошадей вы видели, – закончил показ штабс-капитан.

– А это? – спросил Багратион, указав на пушки. – Тоже трофей?

– Никак нет, ваше сиятельство! – ответил офицер. – Взяты в имении, где отбивались от неприятеля. Решил не оставлять французам. Пригодятся.

– Четырехфунтовки, – определил Сен-При, подойдя к ближайшему орудию. – У нас нет таких калибров. Ядер не сыскать.

– Картечью будем палить, – заверил возникший неизвестно откуда пожилой мужчина в штатском сюртуке. Хромая, он подошел к Багратиону и вытянулся во фрунт. – Отставной фейерверкер Кухарев, ваше сиятельство! Прошу дозволения вернуться в армию. Желаю бить супостата.

– Хм! – удивился командующий.

– Ходатайствую за Кухарева, – поспешил Спешнев. – Благодаря ему и его орудиям побили поляков.

– Как дело было? – заинтересовался Багратион.

– Мы встали на отдых в имении Залесье. Вечером пришел местный из отставных унтер-офицеров и донес, что видел неподалеку роту польских шеволежеров. Те собирались с рассветом напасть на имение. Мы подготовили засаду. На втором этаже дома поставили десять егерей, остальных спрятали в сараях. Подошедшего неприятеля обстреляли, заставив спешиться и отвести коней. Поляки решили, что нас мало, и они легко справятся. Открыли ворота и ворвались во двор. Вот тут их и встретил Кухарев со своими пушечками, – штабс-капитан указал на орудия. – Затем вышли егеря, дали залп и довершили дело штыками. Это в седле всадник – гроза пехотинцу, на земле против него слаб.

– Убедил, – кивнул Багратион, отдавая саблю подскочившему адъютанту. – Напишу государю о твоем подвиге. Попрошу для тебя орден и новый чин. Достоин. Вывести к своим исправную роту, да еще разгромив по пути превосходящего силами противника… Молодец!

– Благодарю, ваше сиятельство! – вытянулся штабс-капитан. – Но я был не один.

– Солдат тоже наградим, – кивнул Багратион. – Выделю тебе пять крестов [78] Знак отличия, в обиходе назывался Георгием пятого класса, хотя таковым не являлся. Практика выделения командующим армией определенного количества крестов на воинскую часть с последующим их распределением командиром в то время была обычной. – сам решишь, кому вручить. Хотя, нет, шесть. Ему – тоже, – он указал на Кухарева.

– Мне помогал еще человек. Вот он, – штабс-капитан указал на стоявшего в стороне и прислушивавшегося к их разговору молодого мужчину в охотничьем костюме оливкого цвета. – Это он придумал, как побить поляков.

– Подойди! – велел Багратион незнакомцу и спросил, когда тот приблизился: – Кто таков?

– Могилевский мещанин Руцкий Платон Сергеевич, – ответил мужчина, снимая шляпу и кланяясь. Багратион рассмотрел на его голове багровый шрам, видимый даже среди отросших волос. – Лекарь.

– С каких пор лекари воюют? – хмыкнул Сен-При.

– Платон Сергеевич не обычный лекарь, – вступился штабс-капитан. – Он сын князя Друцкого, незаконный. Родился и рос за границей, получил отменное образование. После смерти родителей был силком забран в армию Бонапарта. Воевал в Испании, где стал свидетелем сражений французов с англичанами. За лекарский талант был приближен маршалом Виктором, обретался при нем, но тяготился службой неприятелю. Выбрав случай, дезертировал и пробрался в Россию. Мы нашли его на дороге от Салтановки – без памяти, совершенно голого с сабельной раной на голове. Как поведал нам Платон Сергеевич позже, он уходил из Могилева, но на пути был настигнут вюртембергскими гусарами, которые ранили и ограбили его. В походе он лечил раненых и меня, без его помощи я бы умер. Платон Сергеевич не только замечательный лекарь, но и отменный воин. На глазах роты в одиночку убил трех гусаров, которые выскочили на наш бивуак. Двоих застрелил, одного заколол штыком, перед этим убив под ним лошадь прикладом. Сам бы не поверил, если б рассказали, – торопливо добавил штабс-капитан, заметив выражение лиц генералов. – Но это случилось на глазах егерей. Платон Сергеевич отменно знает тактику и стратегию французов и англичан, сообщил много полезного.

– Например? – заинтересовался Багратион.

– Бонапарт не пойдет на Смоленск через Рудню, – сказал Руцкий. – Вернее, пойдет, но не сразу.

– Откуда ведаешь? – насторожился командующий.

– Он ищет генерального сражения. Это обычная его тактика – разбить армию врага в одной-двух битвах после чего диктовать условия мира. Но русская армия сейчас отступает, избегая сражения. Может и из Смоленска уйти.

Багратион и его генералы нахмурились. Им не нравилось такое предположение.

– Бонапарт попытается ее остановить, – продолжил Руцкий, словно не заметив. – С этой целью совершит фланговый обход. Это опять-таки его обычная тактика. Думаю, что отправит часть армии на юг – и далее по оршанской дороге к Красному.

– Ты, часом, не шпион? – не удержался Сен-При. – Полагаю, послан французами, чтобы обмануть нас. Мы уведем армию к Красному, а Бонапарт ударит от Рудни?

– Можете проверить, – пожал плечами лекарь. – Достаточно выслать вдоль дорог казаков, наказав им разведать неприятеля. Только пусть отъедут на два-три дня пути, оставляя на дороге подменные заставы. Так получится сообщить скорее. Не то пока прискачут на уставших лошадях…

– А ты, вижу, разбираешься! – хмыкнул Багратион. – Но на вопрос не ответил. Точно не шпион?

– Никак нет, ваше сиятельство!

– Честью своей ручаюсь за Платона Сергеевича! – поспешил Спешнев.

– И я – тоже! – раздалось за спинами генералов.

Багратион обернулся. В двух шагах от него стояла немолодая женщина в дорожном платье и шелковом капоре. За ее спиной маячила девушка, одетая также, но более ярко.

– Здравствуй, Петр Иванович! – улыбнулась женщина. – Не узнал?

– Наталья Гавриловна! – воскликнул командующий. – Сколько лет, сколько зим!

– Пять, – сказала графиня. – Юрий Никитич еще жив был. Ты навещал нас в Петербурге.

– Сочувствую вашему горю, – кивнул Багратион. – Славный был генерал! Службу справлял отменно. А это кто с вами? Неужель, Аграфена Юрьевна? Хороша! Невеста, поди? Я ее еще такой помню, – он показал ладонью на уровне груди. – Какими судьбами здесь, среди солдат?