Анатолий Дроздов - Штуцер и тесак [СИ]

Не знаю, было ли что у Петра Ивановича с Екатериной, но ее можно понять. От Багратиона исходила аура человека, уверенного в себе и знающего, что делать. Таких любят женщины и солдаты. Ибо нет более печального зрелища, чем робкий и растерянный командир, хуже только дурак. Багратион не был ни первым, ни вторым. Не получивший из-за бедности приличного образования, он всю жизнь напряженно учился и отменно воевал. Не случайно Наполеон считал его лучшим генералом русской армии.

Мы так и въехали в Смоленск: впереди Багратион со свитой, следом – егеря на конях и пушки, за ними дормез графини, далее – наш и ее обозы. Встречать прославленного полководца, казалось, вышел весь город. Как узнали? В этом времени принято высылать вперед гонца с вестью о прибытии важной персоны. Смоляне высыпали за ворота, стояли вдоль улиц, которыми двигался кортеж, заполнили пространство перед домом губернатора. Они кричали, бросали вверх шапки и махали руками. Из-за этой толпы я не видел, как встретились Барклай, который прибыл в Смоленск ранее, и Багратион. По легенде они обнялись. Возможно. Багратион при всей своей нелюбви к «немцу» – человек щедрый душой. Россия для него на первом месте, личное – на втором. Он добровольно перейдет под начало Барклая, предоставив тому безраздельное право командовать.

Отсвет славы великого полководца пал и нас. Не успела толпа разойтись, как к нам подъехал на гнедом жеребце офицер с аксельбантами на мундире.

– Командующий велел разместить вас, – сказал Спешневу. – Следуйте за мной.

Перед этим я успел переговорить с графиней. Она вышла из дормеза с дочерью, чтобы посмотреть на ликующих смолян. Увидев меня, сделала знак приблизиться. Я спешился и, поручив Мыша какому-то мальчишке, который радостно схватил повод, пробился через толпу к дормезу.

– Я замолвила за вас словечко князю, – сказала графиня. – Он обещал помочь и непременно сделает. Петр Иванович – обязательный человек. Если выйдет, поговорю и с Барклаем. Он, хоть и немец, но человек порядочный. Покойный Юрий Никитич ему в свое время помог.

– Благодарю, Наталья Гавриловна! – поклонился я. – Не знаю, смогу ли когда-либо отплатить за доброту. Но я этого не забуду.

– Пустое! – отмахнулась она. – Я тебе должна. Не забывай нас, Платон, когда взлетишь высоко! Присылай весточки. Я не собираюсь задерживаться в Смоленске. Скоро здесь будет Бонапарт, и неизвестно, удастся ли его побороть Михаилу Богдановичу и Петру Ивановичу. Широко шагает француз! Отправлюсь в Москву. Там и отсидимся.

– Ни в коем случае!

Графиня удивленно посмотрела на меня.

– Москва падет, – сказал я вполголоса. – Не оставайтесь там.

– Что ты говоришь?! – возмутилась графиня, затем притихла и внимательно посмотрела на меня. – Не врешь?

– Да, – кивнул я. – К сожалению, это неизбежно. А затем мы погоним французов обратно.

– Кого другого удавила бы за такие слова, – сказала графиня. – Но тебе верю. Не говори этого более никому – убьют.

– Не буду, – пообещал я.

– Поеду в Тверь, – сказала графиня. – Неподалеку от нее имение мужа старшей дочери. Сами они в Москве живут, но я их предупрежу. Запомни адрес: Тверская губерния, сельцо Никольское, имение Завидова, мне. Прощай, Платон, не знаю свидимся ли. Храни тебя Господь! – она перекрестила меня.

Я склонился и поцеловал сухую руку графини.

– Прощайте, Платон Сергеевич! – дрожащим голоском сказала Груша. – Не забывайте нас!

– Ни за что! – пообещал я и поцеловал девичью ручку. От нее приятно пахло розовым маслом.

Так и расстались. Офицер, оказавшийся адъютантом генерал-квартирмейстера Багратиона, отвел нас за стены в предместье.

– Занимайте этот дом, штабс-капитан, – сказал, указав на деревянное одноэтажное здание за оградой. – Егерей разместите в соседних.

После чего ускакал. Мы пошли «размещаться». Принимать на постой солдат и офицеров – обязательная повинность горожан в этом времени и далеко не самая приятная. Но встретили нас душевно – видимо, вследствие патриотического подъема в стране. Нам со Спешневым выделили комнату в доме, солдат разместили по избам и сараям. Нормально по летнему времени. Для лошадей отыскались конюшни неподалеку. Они пустовали – коней забрали для армии. Сено и овес для лошадок нашлись у владельца конюшен, и тот согласился принять в уплату расписку. Радушные хозяева накормили нас со Спешневым, солдатам обещали сварить обед. Я чувствовал себя неловко. Чрез несколько дней эти дома сгорят, а их владельцы, если не погибнут, останутся без крова над головой. Смоленску и его жителям не везло в войнах. Много раз его осаждали враги. Досталось от поляков, французов, немцев. Вот такая судьба…

После обеда мы со Спешневым и Синицыным отправились в город – каждый по своим делам. Спешнев собирался потолкаться у резиденции Багратиона, узнать, как скоро прибудет его полк, и чем заниматься роте. Получится – показать генералу новые пули и фальшивые деньги. Я вознамерился купить себе кое-что из одежды, пока лавки работают. Надоело ходить в обносках. Ну, и в аптеки заглянуть. Купить спирта, настойку опия, другие лекарства – какие найдутся. Повезет – разживусь хирургическим инструментом. У меня даже скальпеля нет… Фельдфебель нес за спиной ранец – явно непустой, и не стоило мучиться догадками, что в нем. Спешнев поехал верхом, Синицын – тоже, я же отправился в повозке под управлением Пахома. У меня шопинг – не в руках же покупки носить.

К моему удивлению, в смоленских лавках и аптеках нашлось многое. Не скажу, что купил все, но не разочаровался. Торговаться почти не пришлось. Приказчики и аптекари, услыхав, что покупаю для армии, сбавляли цену. Доказательством моих слов служил Пахом, который заходил следом и смотрел на торговцев, как на тифозную вошь. Городских он отчего-то не любит, а торговцев – особо. Почему, не знаю. Мне уступили даже при покупке одежды – возможно, купец, предвидя неприятности, распродавал товар. Я обзавелся однобортным сюртуком из темно-зеленого казинета [80] Хлопчатобумажная или полушерстяная ткань саржевого плетения. , такими же панталонами и картузом. Купил рубаху и смену белья. От туфель отказался, хотя купец их отчаянно впаривал. Похоже, он решил, что я чиновник, поскольку убеждал, что в присутствие [81] Название государственного учреждения того времени. в сапогах не ходят. Обошлось все это удовольствие в 120 рублей, почти столько оставил в аптеках – дорог медицинский инструмент! но я не переживал. Деньги еще будут, а в своем охотничьем костюме я выделялся на городских улицах – замечал по многочисленным взглядам прохожих.

Отправив Пахома с покупками обратно и купив ему штоф водки, я зашел в ресторацию, где вкусно поел, заплатив всего рубль ассигнациями. И это с вином! К своему временном пристанищу я возвращался в благодушном настроении: жизнь, если и не удалась, то судьба повернулась ко мне светлой стороной. Рано размечтался!