Сергей Лысак - В начале пути

Не став дожидаться ответа, парламентеры вскочили в седла и быстро отправились восвояси, оставив после себя немую сцену. Никто не ожидал подобного. Первым пришел в себя майор Рэндалл.

— Господа, а ведь с них станется…

Рев раненого зверя был ему ответом. До полковника Фергюсона наконец-то дошло. Он орал и сыпал проклятиями, полностью потеряв контроль над собой. Стоявшие рядом офицеры, а тем более солдаты, опасались прервать этот поток ругани. Стаффорд потянул Сирла за рукав.

— Пойдем отсюда, Роберт. Все, что надо, мы уже услышали.

— Пойдем… Но что же теперь будет, Джон?

— Не волнуйся, ничего страшного не будет. Если полковник захочет поиграть в войнушку, то ему быстро надают по рогам. Только и всего…

Разумеется, англичане никуда уходить не собирались. Ни в течение двадцати четырех часов, ни в течение скольких бы то ни было. Это понимали обе стороны и не строили иллюзий. Но если со стороны тринидадцев было полное затишье, и они прекратили любые контакты с населением Нью-Йорка, то вот в самом Нью-Йорке началась бурная деятельность вновь прибывшего начальства, направленная на превращение колонии в неприступную твердыню. Правда, получалось не очень. Полковник Фергюсон столкнулся с неожиданной проблемой, решить которую безболезненно не мог. Население колонии просто нехотело воевать. Вообще. Ни с тринидадцами, ни с индейцами. Поскольку и с теми, и с другими у них давно мир и взаимовыгодная торговля. А голландцы… Где эти голландцы? Тем более треть населения Нью-Йорка — голландцы. Оставшиеся здесь еще с тех времен, когда Нью-Йорк был Новым Амстердамом. Правда, кое-что все-таки делалось. Попытались блокировать тринидадский форт, лишив его любой возможности общения с внешним миром. Но если на суше это худо-бедно удалось сделать, заняв позиции вокруг форта, то вот попытка заблокировать с моря провалилась, едва начавшись. Когда на следующий день фрегат «Эклипс» выбрал якорь и начал движение в сторону тринидадского форта, чтобы даже не вступить с ним в артиллерийскую дуэль, а просто блокировать выход из Гудзона, громыхнули выстрелы. Перед кораблем взметнулись фонтаны воды, а один снаряд все же угодил в цель, разворотив борт в районе верхней палубы. Надо ли говорить, что эта попытка оказалась первой и последней. «Эклипс» все же сумел развернуться и уйти обратно на внешний рейд. Хотя, скорее всего, ему просто позволили уйти. Тринидадцы дали понять, что шутить не намерены, и обозначили границу, за которую нельзя заходить. И как бы в насмешку вскоре две их большие лодки отошли от причала возле форта и направились вверх по Гудзону. Причем двигались они с довольно большой скоростью, но ни парусов, ни весел на них не было. Те английские солдаты, которые находились на берегу ближе всех, попробовали этому воспрепятствовать, открыв огонь из ружей. Следующий залп артиллерии тринидадцев накрыл их, смешав с землей. После этого огонь сразу же прекратился. Больше желающих испытывать судьбу среди англичан не нашлось.

Прошло уже десять дней с момента появления английской эскадры, но ничего существенного не происходило. Возникла патовая ситуация. Английский десант не мог ликвидировать гарнизон тринидадцев, а тринидадцы не связывались с англичанами ввиду своей малочисленности и вынуждали их держать дистанцию силой своего оружия. Однако определенного «успеха» полковник Фергюсон все же добился. Получилась блокада наоборот. Не английские солдаты заблокировали тринидадцев, а тринидадцы заблокировали английский гарнизон и всех жителей Нью-Йорка, заперев их на Манхэттене и лишив возможности проникнуть внутрь континента по Гудзону. Удачное расположение тринидадского форта позволяло это сделать. Сами же тринидадцы могли совершенно беспрепятственно переправляться на правый берег Гудзона или использовать реку как транспортную артерию для связи с дружественными индейскими племенами, проживающими вверх по течению. И англичане ничем не могли им в этом помешать.

Сирл внимательно анализировал развитие ситуации и пришел к выводу, что полковник Фергюсон угодил в собственную ловушку. Такое противостояние могло продолжаться очень долго, но он был уверен, что скоро тринидадцы пришлют свой флот с десантом, который вышвырнет англичан из Нью-Йорка вообще. Никаких иллюзий по этому поводу у него не было. Решив обсудить с Джоном, как действовать дальше в случае очередной «смены флага», Сирл отправился в гости к своему компаньону. А заодно выяснить, может быть, у него уже есть какие-то новости от тринидадцев, которыми он сочтет возможным поделиться.

Однако в доме друга его ждал сюрприз. Дверь открыла Вероника и тихо предупредила, что у них появился постоялец — английский майор. Они только что сели с Джоном обедать. Войдя в гостиную, Сирл узнал старого знакомого. За столом вместе с Джоном сидел майор Карпентер, которого он уже видел на приеме у губернатора. Причем по обилию угощения и присутствию на столе бутылки с божественным напитком, имеющим странное название «Рervach» (куда там какому-то ямайскому рому!!!), выпускаемом на Тобаго в Якобштадте, стало ясно, что здесь уселись надолго. Джон, увидев Сирла, радостно воскликнул:

— Роберт, дружище, ты как раз вовремя! Присаживайся! Знакомься — майор английской армии Артур Карпентер, мой гость. Пока не обзаведется своим домом, поживет у нас. Майор — это мой старый друг и компаньон, Роберт Сирл. Прошу любить и жаловать!

Когда церемония знакомства состоялась, под «Рervach» завязался оживленный разговор. Трем мужчинам было о чем поговорить. Майор рассказал много интересного о жизни в Англии, а Роберт с Джоном постарались максимально возможно ввести его в курс дела относительно местных реалий. Одновременно поинтересовались, а какого рожна полковник Фергюсон здесь всех на уши поставил? Зачем самому наживать себе врагов? И каких врагов! Майор, уже порядком оценивший достоинства «Pervach», лишь досадно махнул рукой.

— Сам не пойму. Когда мы вышли из Англии, ни о каких тринидадцах в Нью-Йорке нам не говорили. Скорее всего, новости об этом туда еще не дошли. Ну полковник и взбеленился, водится за ним такое… Он ведь раньше в Ирландии служил… Сами понимаете…

— И что же нам теперь делать? Кто кого запер? У нас бизнес страдает. Ведь теперь вверх по Гудзону хода нет, тринидадцы не пустят. А по берегу — далеко, пусть там дикари сами ноги бьют. Сколько нам еще так сидеть?

— Не волнуйтесь, скоро раздавим это змеиное гнездо. Пусть тринидадцы не надеются на свои пушки…

— Так они ведь того… Могут и «Тринидад» сюда послать. Он тут уже был. Хорошо, что миром все решили.

— Пусть посылают! Встретим!

Однако дальнейший разговор ничего не прояснил. Что собирается предпринять полковник Фергюсон, майор так и не сказал. Разумеется, ни Сирл, ни Стаффорд не настаивали, и беседа свернула в чисто коммерческое русло. Майор Карпентер всерьез заинтересовался бизнесом, когда узнал о прибылях, которые можно получать от торговли с краснокожими. Если, конечно, не бояться потерять при этом свою голову. Племена индейцев не были чем-то единым и практически постоянно враждовали друг с другом. Поэтому риск нарваться на конкурентов был достаточно велик.