Николай Нестеров - Студент на дембель

Например, в моей памяти нашлась информация о крупнейшей в истории СССР и России железнодорожной катастрофе в Аше под Уфой. Тогда погибло около тысячи людей. Точную дату не знаю, в начале лета этого 1989 года ориентировочно. К сожалению, многие подробности забылись за давностью лет, только общие сведения остались. Жуткое стечение обстоятельств, сразу два встречных пассажирских поезда оказались в низине, где скопился газ из поврежденного газопровода. Хватило искры и произошел страшной силы взрыв.

Выпросив у соседа атлас автомобильных дорог СССР, я долго и упорно искал на карте Башкирской ССР этот самый город Аше, пока не обнаружил, что он вообще находится в Челябинской области с другим написанием — Аша. После чего озадачился вопросом, что именно теперь делать? Допустим, трубопровод и место пересечения с Транссибом найти не сложно, хотя это десятки километров от ближайшего поселка, а есть ли там проезжая дорога можно только гадать. Дальше, что делать? Утечка газа случится, логически рассуждая, за несколько дней до катастрофы, иначе её заметили бы раньше. Это мне там весь июнь караулить? Да меня местные тут же сдадут ментам, как подозрительного типа. Все же, транссибирская магистраль — охраняемый стратегический объект.

Поэтому я решил проблему кардинально — свалил её на чужие плечи. Отправил письмо товарищу Громову, в Баку на главпочтамт, где изложил известные мне факты о возможной диверсии на железной дороге в июне месяце недалеко от Уфы. У полковника КГБ возможностей на порядок больше, пусть он и занимается этим. С огромной вероятностью он давно уже догадался, что никакого дедушки в помине не было, так что опасаться разоблачения мне поздно. Оформит и подошьет к делу задним числом, как последнее предсказание старца.

Тем временем, в моей биографии еще в апреле появилась новая профессия — я стал журналистом, или если быть точным — внештатным сотрудником газеты «Каспийский комсомолец». Товарищ Савельев выполнил свое обещание и сделал протекцию при трудоустройстве.

Начал журналистскую деятельность с цикла статей о… гипсокартоне! О чем же еще писать человеку, который на этом «гипроке» собаку съел. Последний подарок от меня лично любимой области.

Не сказать, что гипсокартон в СССР не известен, под названием «сухая штукатурка» отделочные плиты из гипса выпускались еще во времена Сталина после войны, но при Хрущеве начали бороться с «излишествами в строительстве» и отказались от гипсокартона, как буржуйского извращения, из-за чего сильно отстали в технологиях от всего мира. При позднем Брежневе спохватились, построили несколько комбинатов на импортном оборудовании, но объемы производства так и остались скромными. Настоящий бум начался только в девяностых. Именно тогда в нашу, богом забытую, область пришла немецкая компания «Кнауф» — мировой лидер по добыче и переработке гипса, и построила крупнейший в Восточной Европе комбинат по производству строительных смесей и гипсовых отделочных плит.

Но зачем ждать еще десять лет, если можно начать прямо сейчас. Гипс на Баскунчаке добывают уже давно, месторождение открыли еще до войны, но настоящих размеров запасов никто не знает, это выяснится только в 93-м после серьезных геолого-разведочных исследований. Порывшись в архивах областной библиотеки нашел лишь одну научную работу от 1965 года, где запасы оценивались примерно в один миллиард тонн гипса. На естественно-географическом факультете пединститута вообще ничего не смогли сказать, по их данным там всего пятьсот миллионов тонн запасов. На самом деле, в районе Баскунчака позже насчитали порядка восьми миллиардов тонн гипса, просто большая часть месторождения расположена под соленым озером, глубина которого всего пара метров. Но и того, что на суше хватит на полвека.

При этом чистота нижневолжского гипса не имеет аналогов в мире, а глубина залегания позволяет добывать его открытым карьерным способом, без традиционных шахт. По идее, этих запасов хватит всему Союзу на пару сотен лет активного строительства. Надо лишь хорошую рекламу сделать гипсокартону и строительным смесям на его основе.

Заодно расписал способы применения, виды крепежа и прочие мелкие радости, которые облегчат жизнь советских граждан, занимающихся ремонтом в ближайшем будущем. Конечно, производство фурнитуры и профилей придется создавать фактически с нуля, но это не тот уровень сложности, который способен затормозить или помешать проекту.

Расписал заодно и структуру комбината, и даже нарисовал, как он будет выглядеть в реальности, благо приходилось бывать на заводе «Кнауф-Баскунчак» сотни раз. Само предприятие с несколькими производствами: гипсовый карьер, дробильно-сортировочная линия, гипсоварочный цех, завод сухих строительных смесей. Ничего сложного, но практически все оборудование импортное, в СССР разработкой и внедрением этих технологий практически не занимались, предпочитая закупать у немцев готовые решения. В Москве со времен Брежнева есть официальное представительство «Кнауф», а построенный ими в 1980 году завод в Подмосковье по производству гипсокартона уже был оснащен компьютеризованной линией. У нас даже в авиапроме и космической промышленности такие линии редкость, поэтому догнать и перегнать немецких буржуинов, мировых монополистов в этой сфере в ближайшие годы, наверное, невозможно. Сказывается тридцатилетнее отставание и отсутствие государственного интереса. Но поскольку, я все равно в Москву перебираюсь, то никто мне не мешает наведаться к ним в офис лично, и облагодетельствовать родную губернию инвестиционным контрактом.

На этом мое послезнание исчерпается, больше ничего интересного для Нижневолжска придумать не получится. Сказывается неудачное географическое положение и тяжелые климатические условия. Вдобавок накладывается проблема с кадровым и научным ресурсом. На весь город всего четыре ВУЗа, включая медицинский институт и консерваторию. Именно поэтому в УВД и КГБ работают выпускники рыбохозяйственного института — других взять неоткуда, только по распределению из других городов.

Хотя формально Нижневолжск находится «на юге», климат здесь тяжелый и желающих переселяться не так уж много. Зимой минус двадцать и сильные холодные ветра с казахских степей, летом жара плюс сорок в тени. Если посмотреть на карту, то вроде бы Каспий рядом, но чтобы нормально искупаться в нем, придется ехать десять часов через Калмыкию в Дагестан.

Волга зимой замерзает, и морской путь прерывается. Срочно требуется порт на побережье Каспия, и железнодорожная ветка к нему, но строительство начнется только лет через десять.

В некотором роде, в нашей провинциальной географической дыре отражаются, как в зеркале все проблемы Советского Союза.