Андрей Посняков - Боярин: Смоленская рать. Посланец. Западный улус [сборник litres]

– Поезжай за мною, боярин, – быстро распорядился Иркин-нойон, и Павел послушно пустил коня вскачь.

Они ехали вдвоем, распорядитель не стал брать с собой воинов, всем остальным же приказал ждать, видать не так-то и далеко было до становища Субэдея. Тем лучше.

Молодой человек приосанился, подгоняя лошадь: теперь, так близко от своей цели, Ремезов уже начинал обдумывать будущий разговор, как вдруг… Как вдруг едущий впереди Иркин-нойон обернулся… с силой метнув в Павла сверкающий узкий кинжал!

Ремезов инстинктивно пригнулся – все же он был воином, боярином, участвовавшим во множестве битв, и вот так, запросто, поразить его было не так-то просто! Распорядитель это, похоже, понял и, вытащив из ножен палаш, без слов бросил лошадь на Павла.

Парировав удар саблей, молодой человек с удивлением взглянул нойону в глаза… В них сияли багровые звезды!

Все ясно…

Удар!

Ой, с какой злобой орудовал своим палашом распорядитель охоты, куда там ловчему! Как он бил, как скрипел зубами, ругался и даже рычал…

Удар! Удар! Удар! Сверкающий на солнце клинок! Лошадиное ржание…

Биться верхом с опытнейшим наездником было бы для Ремезова весьма чревато, и Павел, улучив момент, решительно перевел бой в партер – просто рубанул саблею, по подпруге, и Иркин-нойон полетел с лошади, как простой и наивный мальчик!

Свалился в заросли папоротников… и затих.

Боярин повел саблей – неужели противник сломал себе шею? О, нет, это было бы слишком легко. Тогда почему ж он…

Тут послышался стон… нойон что-то просил по-монгольски… Ну да, вот приподнялся, взглянул с удивлением на Павла… опять спросил несколько раз, в том числе – и по-тюркски:

– Ты кто?

– Я – друг Игдоржа Даурэна, – немедленно отозвался Ремезов.

Как в том фильме – «друг Антона Семеновича Шпака»!

Иркин-нойон неожиданно улыбнулся:

– Друзья Игдоржа – мои друзья. Это про тебя он мне говорил? Это ты ищешь встречи с Субэдеем-багатуром? Так?

– Так.

Запутавшийся вконец Ремезов уже не знал, что и думать. Ведь только что распорядитель охоты намеревался его убить, и вот – на тебе, разговаривает, как ни в чем ни бывало! Сильно ударился головой?

– Я, кажется, вывихнул ногу… – вертя в руках какой-то красный цветок, задумчиво промолвил монгол. – И никак не могу вспомнить – зачем я здесь? Помоги мне взобраться на лошадь, бо-йа-рин. Да-да, Игдордж рассказывал мне о тебе!

Поспешно убрав саблю в ножны, Павел усадил Иркина-нойона в седло.

– Вот спасибо, – искренне поблагодарил тот. – Увы, с Субэдеем я нынче тебя свести не смогу – его просто нет на охоте. Не приехал, говорят – захворал, а в кочевье его я не вхож.

– Захворал? – поморгал боярин. – Что ж, бывает.

Между прочим, глаза у его собеседника сейчас были вполне обычные, зеленовато-карие, без всяких багровых звезд!

– Ничего, ближе к зиме еще будет охота, – обнадежил нойон. – Тогда и встретитесь. Ох… – он осторожно погладил бедро. – Не пойму, и как меня угораздило-то? Зато вот что нашел…

Монгол показал Павлу красный цветок, тот самый, что давно уже вертел в руке:

– Цветок папоротника. Говорят, он приносит удачу.

Лето 1244 г. Улус Джучи

– Есть у меня в Сарае один знакомый торговец, – отпив из широкой чашки кумыс, Игдорж Даурэн задумчиво почмокал губами. – Думаю, он сможет помочь – это такой пройдоха, которого полгорода знает. Наверное, среди его знакомых… и знакомых знакомых найдется и тот, кто вхож кочевье старого господина.

Павел молча кивнул – хотелось бы надеяться. Старый господин – так Игдорж, как и многие монголы, называл Субэдея.

Они – степной витязь и его гость – сидели вдвоем в юрте-гэре, вольготно расположившись возле очага на толстой белой кошме, и, прихлебывая кумыс, вели неспешную беседу. Игдорж расспрашивал Ремезова о Руси и многих других странах, в которых Павлу удалось побывать, и с большим интересом слушал, особенно почему-то – о Риме.

– Это, должно быть, большой и красивый город, да-а!

– Да нет, – боярин ловко прихлопнул ладонью севшего на лоб комара, – большим и красивым Рим был тысячу лет назад, когда еще была в расцвете великая Империя… То, что сейчас у Фридриха – так, бледная тень… Так ты сказал – торговец?

– О, он ушлый человек, – найман вновь потянулся к кувшину. – Еще по чашке?

Гость поспешно махнул рукой:

– Хорошо бы вина. Очень вкусное вино в твоем гэре, друже Игдорж.

Хозяин юрты расхохотался:

– А-а-а! Тебе тоже понравилось? Сейчас велю слуге принести… Эй! – степняк резко хлопнул в ладоши. – Люди! Вина сюда! Два турсука.

За стенами гэра загомонили, забегали, и не прошло и полминуты, как один из слуг проворно втащил в юрту два кожаных мешка.

– Ставь сюда, Кармак, – небрежно указал Игдорж. – И ступай, мы тут сами распорядимся.

Выпроводив слугу, благородный рыцарь степей самолично разлил вино, точнее сказать – ягодную бражку, пойло то еще, но, ежели сравнить с кумысом, от которого Ремезову так поплохело, что оставалось только, говаривали в деревнях перебравшие хмельного мужики – «пасть да поблевать», чего делать никак не хотелось – к чему зря обижать гостеприимного хозяина? Потому-то хитрый Павел и похвалил бражку… сиречь – «вино», по вкусу близкое к какому-нибудь «Солнцедару» или «Агдаму». Ох, и забористое ж! А уж пахнет… Нос, что ли, пальцами зажать? А то ведь опять блевать потянет…

– Ну, за твое здоровье, славный Игдорж! Да пусть у тебя будет все, что ты только захочешь, а вдобавок к этому, от себя, желаю верных друзей, добрых женщин и огромного личного счастья!

– Вах, хорошо сказал, да-а!

Восхитившись, хозяин гэра единым махом опростал чашку, что поспешно сделал и Ремезов – выдохнул и – резко – единым махом… Литр в чашечку влезал – точно!

– Мхх!!!

– Ну, как – доволен моим вином, друг?

– Чтоб мне в ресторанах так подавали!

– Смотрю, в глазах у тебя слезы…

– Это от счастья, – Павел поспешно занюхал «вино» рукавом недавно подаренного новым другом халата. – Хорошо с тобой сидеть, славный Игжорж, радостно!

– И мне радостно, – заулыбался степняк. – И еще кой о чем тебя спросить хотел… Когда закончишь дела, девушку, Машу, здесь оставишь?

Боярин озадаченно прищурился:

– Машу?

– Ну да, ее. Бабушка Ифкын ее удочерить хочет. – Игдорж покачал головою и, к ужасу Ремезова, снова налил. – За то и выпьем!

– Э-э, а Маша-то согласна ль?

– Хэк! – намахнув чашку, найман хлопнул себя по ляжкам. – А как же?! Бабушка Ифкын, вдова славного Карагыл-нойона, в моей орде человек не последний! Три табуна у нее, а уж овец да коз без счета! А вот дети, внуки – все уже на небесах: кто в походе погиб, а многие – от проклятого мора. Ты не беспокойся, друг – девчонке у бабушки Ифкын хорошо будет. Мы и жениха ей подходящего подберем… уже подобрали…