Андрей Посняков - Боярин: Смоленская рать. Посланец. Западный улус [сборник litres]

– Одному человеку пройти к славному Субэдею можно. Надо только сказать нукерам, что явился от кераита Яглыка-камчи, тот всегда посылает старому господину вестников по разным делам.

– Угу, угу, – понятливо закивал Павел. – Вестник от Яглыка-камчи, кераита.

Ильчит-караим хитро прищурился:

– Только, когда обман вскроется…

– А вот с этим я уж сам разберусь, уважаемый, – твердо заявил Ремезов. – О том уж не беспокойся.

– Якши, – погасив хитрые глазки, кивнул торговец. – Тогда будь завтра с утра у моего строящегося дома, это…

– Я знаю, где.

– Там увидишь людей, воинов, они о тебе будут знать – с ними и поедешь.

Ильчит-караим, несмотря на всю свою сомнительную славу пройдохи, а, может быть, и благодаря этому, не обманул – завидев подъехавшего боярина, толпившиеся у ворот строящегося дома воины вскочили на коней, старший – могучий усач в сверкающих на солнце доспехах из полированной кожи – спросил у Павла его имя, и, удовлетворенно кивнув, махнул рукой – поезжай, мол, следом.

Золотя крыши уже построенных зданий, вставало солнце. Утренняя туманная дымка, съеживаясь, сползала к реке, таяла, словно снег под теплыми весенними лучами, радуясь предстоящему погожему дню щебетали в придорожных кустах птицы. С утра еще было не жарко, да и ехать пришлось не так уж и долго, по прикидкам Ремезова, часа два всего лишь. Он даже не успел опорожнить данный в дорогу Игдоржем турсук с бражкой, как вдруг, впереди, за ивами, показались невысокие шатры, меж которыми, в центре, виднелась ослепительно-белая юрта-гэр, простая, безо всяких узоров и украшений – лишь синий бунчук на высоком, воткнутом в землю шесте. Вокруг гэра дымно горели костры, у полога стояли семеро дюжих нукеров с обнаженными саблями и в сияющих шлемах, рядом, на лугу, паслись кони.

Не доезжая до гэра, спутники Павла спешились и весь остальной путь проделали пешком, вскоре остановившись около казавшихся безмолвными статуями нукеров. В их шлемах и саблях отражалось солнце, а в узких глазах стояла решимость уничтожить любого, дерзнувшего нарушить покой любимого военачальника. Впрочем, вряд ли такой охальник сыскался бы, старого Субэдея уважали не только в Улусе Джучи.

Простояв так около часа и не выказывая – как и все – никакого нетерпения, Ремезов, наконец, заметил, как полог дернулся, и из белой юрты вышел невысокий человечек в скромном синем халате-дэли и черной китайской шапочке с белым шариком на макушке. Обойдя по очереди всех прибывших, человечек что-то негромко спрашивал, подошел и к Павлу:

– Ты – урус? Русский?

– Да. От кераита Яглык-камчи.

– Угу, угу, – китаец (или кто он там был) согласно покивал. – У Яглыка много русских, да. Входи – господин давно ждет от Яглыка вестей! Впрочем, не только от него. У всех спрашивал, спрошу и у тебя – не встречал ли ты по пути киданя Суань Го?

– Такого не знаю, – лениво пожал плечами боярин.

– Жаль… Что же – следуй за мной, русский.

По очереди обойдя вслед за своим провожатым все девять костров, по монгольским поверьям, очищающим от всех дурных мыслей, Ремезов оказался перед белым гэром и, надо сказать, немного заволновался. Как пройдет встреча? Удачно ли? А, может быть, старый полководец разгневается за ложь и просто не станет ничего слушать, сразу велит казнить? Такое тоже могло быть.

– Ну, что ты стоишь, русский? Входи.

Войдя в полутемный шатер, молодой человек далеко не сразу смог разглядеть его хозяина, знаменитого монгольского полководца, военного гения, которому были многим обязан еще Чингисхан, не говоря уже о Бату.

– На колени, – едва слышно прошептал за спиною китаец. – Опустись на колени, русский.

Ремезов поспешно исполнил установленный церемониал, тем временем и глаза немного отошли от света…

Присмотревшись, Павел едва не ахнул – перед ним сидел Будда! Мертвенно-желтоватое, без всякого выраженья, лицо с небольшой седоватой бородкою и узкими щелочками-глазами, выглядывающие из широких рукавов дэли высохшие старческие руки…

– Уйди, Сыма Хань, – открыв глаза, полководец махнул рукой китайцу, и тот неслышно скрылся.

– Теперь – говори, – Субэдей обратился к Ремезову по-тюркски. – Что важного хотел передать мне славный Яглык-камчи?

– Не знаю, что хотел тебе передать Яглык-камчи, уважаемый, а вот мой нойон Ирчембе-оглан кое-что хотел у тебя спросить, и ты, может быть, ответишь.

Боярин поспешно протянул военачальнику врученный Ирчембе перстень с красным, похожим на глаз оборотня, камнем:

– На словах мой нойон велел передать…

Тут Павел встретился с Субэдеем взглядом и вдруг ощутил нечто такое, чего давно уже не ощущал! Как тогда, в случае с парижским студентом Марселем или с комсомольцем Вадиком… Резонанс! Ну, правильно, они ж с Субэдеем на одной волне!

Ремезов словно бы провалился в пропасть, резко ощутив себя стариком, пусть даже и еще и полным жизненных сил, насколько это вообще возможно для старого и потрепанного жизнью человека, каким был сейчас Субэдей-багатур. Интриги, завистники… и полное отсутствие покоя, которого так хотелось, но, увы… Суань Го… Что же не идет Суань Го? Он должен явиться с важным докладом, и вот… Может, киданя задержала стража? Так ведь еще вчера приказал пропустить Суань Го без всякой очереди…

Чья-то тень возникла у полога:

– Прибыл Суань Го, господин.

– Пусть войдет!

Наверное, это распорядился еще сам Субэдей, а не Павел… А вот теперь… Теперь Ремезов оказался в теле старого монгольского военачальника точно так же, как в случае с Марселем и Вадиком. Его же собственное тело вдруг обмякло, повалилось без сил на кошму, и Павел ощутил страх – а вдруг? Вдруг он навечно останется этим, пусть и влиятельным, стариком, которому отпущено не так уж и много. И что тогда?

Впрочем, думать уже было некогда – в гэр на коленях вползал кидань Суань Го! Ух… вражина!

– Я должен, господин мой, говорить с тобой с глазу на глаз.

– Сыма Хань, выйди!

Что-то прошуршало у полога.

– Говори, Суань Го!

– О, вещь важная…

Кидань подполз на коленях как можно ближе к Субэдею, вдруг вскочив на ноги, бросился на полководца, накинув ему на шею быстро снятый с пояса желтый шелковый шнур с большими аляповатыми кистями.

Захрипев, Ремезов поначалу не понял – это… это что же такое делается-то, а? Ведь Суань Го – трус – и вдруг решился на политическое убийство! Он что, самоубийца или круглый идиот?

Ах ты ж… Воздуха! Воздуха!

Изловчившись, Ремезов ударил по шее киданя ребрами ладоней, ловко вышло, только, увы, в теле старого Субэдея осталось не так уж много сил. Все же это на миг ошарашило убийцу, и тот ослабил хватку… Не теряя времени, Павел схватил первое, что попалось под руку – кувшин, – огрев им киданя по голове. Суань Го сверкнул глазами… что-то странное было в его взгляде… Рубиновые, багровые звезды!!! Так вот в чем дело, никакой он не самоубийца, а… Зомби! Чистейший зомби… А сил-то у старика мало… Значит, надо…