Иван Оченков - Государево дело

– Машенька! – расплылся тот в глупой улыбке, и, рывком обернувшись к ней, попытался обнять. – Тебя искал, любимая!

– Ишь, какой шустрый! – тут же вывернулась из его рук Пушкарева. – Только что признать не мог, а теперь уж и любимая! Да ещё и обниматься лезет!!!

– Ну, прости, – взмолился парень, по опыту знавший, что та легка на расправу. – Только мочи нет более, с тобой в разлуке жить! Как увижу тебя хоть на минуточку, будто зорька ясная взошла, даже если непогода на улице. А когда нет, тоска съедает черная…

– Сладко поешь, Пётр Дмитриевич! Видать многим девам красным таковые слова говорил прежде, что теперь без запинки сыпешь?

– Грех тебе такое говорить, Марья Анисимовна! Богом клянусь, что кроме тебя никого и никогда не любил и слов таких никому не сказывал…

– Врешь, поди.

– Лопни мои глаза!

– Вот дурной, – засмеялась девушка. – Кому ты такой нужен будешь, без глаз?

– Что глаза, – простонал в ответ раненный стрелой Амура. – Коли тебе не нужен, так и жить не за чем!

– А с чего ты взял, что не нужен?

Услышав последние слова Петька, не веря своим ушам, встрепенулся и снова кинулся в атаку.

– А раз нужен, то не гони прочь!

– Кто ж тебя гонит, малахольный?

– А раз не гонишь, то позволь в уста сахарные поцеловать! – подался к ней парень.

– Ишь, какой лакомый! – лукаво усмехнулась Машка, но отодвигаться не стала и чрез мгновение их губы соединились.

Княжич Пётр Пожарский, несмотря на молодость, успел отличиться на войне, хорошо зарекомендовать себя на царской службе в Кремле, но вот целоваться ему пока что не приходилось, однако недостаток опыта он с лихвой компенсировал энтузиазмом.

– Руки-то придержи! – попыталась пресечь его пылкость тяжело дышавшая девушка.

– Ладно, – выдохнул тот и счастливо улыбнулся.

– То-то что ладно! – сердито отозвалась Пушкарева. – Чего лыбишься, как пришибленный?

– Ну чего ты, Маша…

– Ничего! Я тебе руки распускать не разрешала!

– Прости, любимая. Не буду больше!

– Зарекался кот сметану воровать!

– Сказано, не буду!

– Ладно. Пора мне, а то, поди, хватились уже…

– Погоди хоть минуточку.

– Некогда, Петя. Пойду я.

– Маш…

– Чего ещё?

– Давай убежим!

– Как это?

– А так. Ты и я и никого больше!

– Что, – сообразила девушка. – Батюшка сказал, что благословления не даст?

– Да, – обреченно вздохнул княжич.

– Почто так?

– Ну, это, – замялся молодой человек.

– Родом не вышла?

– Ага.

– И ты решил уводом взять?

– А что делать?

– Вот что, Петенька! – решительно заявила парню Пушкарева. – Ты, конечно, роду старого и честного, однако и я не за печкой найденная. И уводом, без родительского благословления ни за тебя, ни за кого иного не пойду, так и знай!

– И что делать? – растеряно повторил Пожарский.

– Господи, я думала один в Москве дурачок – Митька Щербатов, а оказывается и похлеще его есть! Уж на что тот бестолковый, а и то своего добился.

– К царю в ноги упасть? – сообразил княжич.

– Сам думай.

– Погоди-ка, – задохнулся тот от неожиданной догадки. – Стало быть, правда, что ты его дочка?

– Петя, ты совсем дурак? – фыркнула от смеха девушка. – Государь всего-то на десять годов меня старше! Нешто непонятно?

– Ну…

– Баранки гну! К тому же, будь я царевной, разве не сыскали бы для меня хоть какого-нибудь завалящего заморского королевича или принца?

– Наверное, сыскали…

– Вот то-то же! – назидательно заявила молодому человеку Марья и убежала прочь.

Успела она как раз вовремя, потому что государь с государыней уже собирались возвращаться в Кремль.

– Где вы были, дитя моё? – поинтересовалась Катарина. – Я вас совсем не видела, после того как начался пир.

– Я была здесь, моя госпожа, – начала было девушка, – просто…

– Ладно, – перебила её царица. – Нам пора и я хочу, чтобы вы сопровождали нас.

– Как прикажете.

– Прекрасно. Давайте собираться.

– Простите мне мою дерзость, Ваше Величество, государь тоже уезжает?

– Спросите у него, милочка, если вам так интересно!

Услышав столь резкий ответ, Пушкарева тут же прикусила язык и принялась помогать царице с одеждой. Вместе с другими фрейлинами она помогла своей госпоже облачиться в шубу, одеть на голову меховую шапочку, потом быстро оделась сама, после чего все вместе тронулись к выходу.

Судя по всему, царь тоже покидал празднество, потому что во дворе суетились холопы с лошадьми. Рассаживались в седла придворные и охрана. Особенно выделялись гарцующие на отборных аргамаках стольники в белых кафтанах, среди которых она заметила Петьку.

– Где же наша карета? – сухо поинтересовалась государыня, наблюдая за творившимся вокруг бедламом.

– Если вам будет угодно, я сейчас же узнаю, – вызвалась Маша.

– Нет, – помотала головой Катарина. – Лучше пошлите кого-нибудь из слуг или придворных, а сами останьтесь со мной.

– Как прикажете, – поклонилась ей девушка и, бросившись вперед, замахала рукой, привлекая внимание Пожарского.

Заметив её сигналы, тот немедля соскочил с седла и бросился к ним навстречу.

– Ты что, Машенька? – встревоженно спросил он, одновременно кланяясь царице.

– Государыня велит узнать, где её возок?

– Известно где, – ухмыльнулся княжич. – В соседнем дворе стоит.

– У нас что ли?

– Ну да.

– Почто?

– Так свадьба же! Гостей столько понаехало, что все подъезды загородили своими санями. Вот ей богу, яблоку упасть негде. Сейчас стрельцы их распихают, тогда и подадут.

– Что он говорит? – поинтересовалась Катарина.

– Он говорит, что делается всё возможное и скоро карета будет.

– Поскорее бы.

Пока они говорили, из дверей вышел царь, сопровождаемый обоими женихами и Михальским.

– Уезжаешь уже? – с легкой обидой в голосе пробасил Вельяминов.

– Не хочу вам стеснять, – примирительно отозвался я.

– Грех тебе такое говорить, Иван Федорович! Да разве ж ты нам в чём мешаешь? Митька, проси дорогого гостя остаться!

– И вправду, государь, – нерешительно поддержал его просьбу Щербатов. – Не обижай нас.

– Ну чего вы, в самом деле? Бросили гостей, невест, то есть уже жён. Ступайте к ним, а то украдут ещё, чего доброго.

– Пусть только попробуют, – криво усмехнулся Корнилий.

– А ты куда намылился? – обернулся я к нему. – Ещё гулять и гулять. Слышишь, как шумят?

– Кошка с дома – мыши в пляс!

– Вот-вот. Правда, идите, выпейте еще, как следует. Тебе, кстати, разливать…

– Найдется, кому налить, – возразил литвин. – К тому же молодым пора в спальню, а гости и сами мимо рта не пронесут.

Упоминание о спальне не добавило мне настроения и я, махнув им на прощанье рукой, стал спускаться по лестнице и почти столкнулся внизу с Катариной и её придворными.