Андрей Земляной - Серая сталь

А у Александра Денисовича Белоусова, был свой разговор. Уединившись с главой Тайной Канцелярии – действительным тайным советником Орловым в крошечном кабинете на втором этаже, они попивали лёгкое вино, беседуя вроде о совершеннейших пустяках, прощупывая позицию друг друга по разным вопросам. И то, что собеседники знали друг друга уже много лет, лишь прибавляло интереса беседе. Светлейший князь Орлов уже успел выяснить, что на службу его бывший подчинённый не собирается возвращаться ни под каким предлогом, а ситуацию с сыном, когда можно было быстро вытащить Николая и под этим соусом вернуть полковника на службу он самым банальным образом просохатил. Теперь разговор уже шёл о разовых консультациях и это был тот максимум, который удалось отжать из существующего положения. Но даже так, было намного лучше, чем никак. Вопрос с кадрами был поистине вечным, а с теми, кому можно было полностью доверять, ещё и крайне болезненным. И то, что самому Александру Денисовичу ничего не было нужно ни от Империи в целом, ни от Тайной Канцелярии в частности, только усугубляло ситуацию. Собственно, и разговор был необходим только для того, чтобы понять, что же отставному полковнику не хватало от жизни, поскольку штатные специалисты этот вопрос только запутали, предложив уж совсем бредовые варианты.

Полковник Особого Управления в запасе, лишь внутренне посмеивался, видя метания своего старого друга и начальника по службе в Генштабе. Десятки доходных предприятий, среди которых не только торговля лошадьми, зерном и мясом, но и механические мастерские, мануфактуры, выделывавшие обшивку для аэролётов и самолётов, и многое другое, а также аргентинские и американские паспорта, позволяли ему чувствовать себя достаточно спокойно. А посему – лишь разовые и нерегулярные консультации и ничего более.

Аделаида Демидовна, попав в тесный круг бывших выпускниц Грибоедовской академии, испытывала такое же, если не большее давление, только её никто не просил вернуться на службу. Просто ну очень многим комитетам, обществам и комиссиям позарез требовался честный и исполнительный руководитель, который не будет путать свой карман с общественным и не развалит дело. Сироты и болящие просто вопиели о помощи, но Аделаида Демидовна была непреклонна. Хозяйство, которое она вела вместе с мужем требовало даже не ежедневного, а ежечасного присмотра, а менять жизнь богатой дамы на казённое содержание она уже была не согласна.

По интересному совпадению, беседа Николая, его отца и Аделаиды Демидовны окончились одновременно так, что в зале Георгия Победоносца, где висели знамёна побеждённых армий, они вошли синхронно словно репетировали это заранее. А сойдясь ближе, и оценив некоторую растрёпанность в чувствах друг друга, рассмеялись, и не сговариваясь пошли на выход, собираясь потратить окончание вечера на нечто более приятное.

Стоило им выйти из машины перед новым рестораном Тестова, как расторопный дверник сразу же подскочил, помогая господам выйти из машины, и не разглядев через толстое боковое стекло кто сидел за рулём, махнул рукой: – Давай, отгоняй в сторону.

Николай усмехнувшись загнал машину на стоянку, вышел, и поправив фуражку, пошёл к ожидавшим его родителям, мимо остолбеневшего дверника.

Семья, где мама, папа и сын не только одеты в форму, но и сверкают наградами, не могла не привлечь внимания посетителей, но к счастью он не выходил за рамки приличий, и вечер на террасе с видом на Москву прошёл замечательно.

К завтраку родители не вышли, и быстро покидав в себя вкуснейшие пирожки с мясом, которые готовила кухарка Антонина, боярич поехал в университет.

Истошно голосящий автомотор, Николай заметил, когда тот прибавил скорости, и думая, что тот собирается обогнать его, чуть подался в сторону, но роскошный РуссоБалт, крытый чёрным лаком, блестящим словно зеркало, тоже снизил скорость, и несколько раз мигнул фарами привлекая внимание.

– Да что там такое? – Николай поправил кобуру с Люгером, и приоткрыв дверь, наблюдал как из лимузина появился солидный господин в лёгком сером пальто и чёрном котелке.

Боярич сразу признал Леонида Викторовича Феоктистова – личного порученца князя Голицына, и приветливо кивнул.

– Доброе утро Леонид Викторович. – Николай вышел почти бегущему мужчине навстречу и пожал протянутую руку.

– Да какое там доброе. – Феоктистов взмахнул рукой, и сняв котелок, вытер красную от испарины лысину платком. – Поезжайте-ка на Тверскую голубчик, вас Ефим Петрович уже три раза спрашивали.

– Случилось что?

– А! – Секретарь только скривился, влез в подъехавший автомотор, и хлопнув дверцей, укатил в неизвестном направлении.

Вопреки ожиданию, в особняке, где не только жил, но и работал князь Голицын, царило полное спокойствие. Никто никуда не бежал, рассыпая на ходу документы, в зале где сидели машинистки, раздавался треск Ундервудов, а в приёмной всё также деловито трудились два секретаря.

– Проходите боярич, вас ждут. – Тот что сидел справа поднялся, и распахнув створки тяжёлых дубовых дверей, посторонился пропуская Николая вперёд.

– Садись. – Не поворачиваясь, князь куривший у окна показал рукой на кресло, стоявшее у монументального рабочего стола. – Как учёба, как вообще настроение?

– Я могу чем-то помочь Ефим Петрович? – Так и не присевший Николай шагнул вперёд.

Князь наконец обернулся, и внимательно посмотрел на боярича.

– Можешь. – Он сел на своё место, и дождавшись пока Николай тоже сядет, взял в руки тонкую укладку в которой едва ли было больше десятка листов. – Пропал у меня человечек. И дело-то вроде по которому он ездил, совсем пустяшное, но вот, пропал. Могу конечно нагнать горлохватов, но светить мой интерес никак нельзя. Так что нужно тихо разузнать там всё, да найти виноватых в этом деле. Человека того в живых конечно нет уже, но хоть что-то от него найди. А самое главное – найди вот такой медальон, и привези мне.

Из руки князя, словно пущенный рогаткой, вылетел золотой кругляш, и тут же был пойман твёрдой рукой боярича.

На круглом поле, был выбит двуглавый орёл с девизом «Моя честь – верность», а на другой стороне всего три слова. «Слово и Дело», а внизу цифра – 243.

– На том значке должна быть цифра сто семьдесят два.

– Ясно. – Николай кивнул, и уже собирался было отдать значок князю, когда тот сделал отрицающий жест.

– Вижу, знаешь, что это такое. Оставь себе. После вернёшь. Здесь – Князь пододвинул укладку ближе к Николаю, – всё что тебе можно знать по делу сему. Читать там – Ефим Петрович качнул головой в сторону распахнутой двери в комнатку с диваном и крошечным столиком. – Во времени не ограничиваю, но понимать должен. Каждая минута дорога.