Николай Нестеров - Cнова дембель

Погрузившись на два стареньких Зила, мы отправились на полигон. Здесь под руководством старшего прапорщика Зейналова мы и будем постигать все тонкости водительского мастерства.

В прошлой реинкарнации мое умение управлять грузовиком могло испугать даже видавшего виды прапора, и это не удивительно. Водительские права мне удалось получить в пятнадцать лет, еще в школе. Была такая замечательная традиция в старших классах — ходить раз в неделю «на УПК», получать рабочую специальность. УПК — это учебно-производственный комбинат, где школьников учили всяким разным полезным, или не очень, навыкам: слесарному мастерству, умению управлять станками с ЧПУ, или на механизатора учили. Список огромный, на все вкусы. Мне досталась водительская судьба, и за два школьных года я не только выучил правила движения и устройство автомобиля, но даже пару раз проехал на грузовике в общей сложности метров пятьсот.

В советское время сдать экзамен в ГАИ было настолько просто, что никому в голову не приходило давать взятку за это. Поворотник включил, с места тронулся и не заглох, на тротуар не заехал — значит, сдал, «следующего из кузова позови». Так и получил заветную корочку, со штампиком внизу: «Действительно по достижении 18 лет»

Отдельно стоит сказать пару слов о самом полигоне. Главное его украшение — роскошные гранатовые сады по всему периметру. Зрелище завораживающее: зеленые деревца (по версии ботаников — кустарники) сплошь усыпанные красными яркими плодами, выглядит все это, словно декорации к сказкам. К сожалению, гранаты не съедобные, хотя наверное витамин С присутствует — кислятина жуткая. То ли не сезон еще, то ли дикий сорт какой-то, наподобие знаменитых испанских апельсинов, удивляющих руссо-туристов, тем, что растут прямо на улицах.

Выбрались из кузова, и только сейчас я понял, что вторая машина в нашей короткой колонне — это бывший мой грузовик. Еще не покоцанный передок, и на заднем борту нет обломанной доски, но это точно мой старый верный Зилок. Борт повредят позже, когда будут тянуть на сцепке в отряд. Это и будет его последний путь, восстанавливать не станут, движок на списание. Но до этого еще полгода минимум, и пока старичок бодр и относительно свеж, лишь движок «троит».

Пока прапорщик планировал организацию процесса, я подошел к старому железному другу, и под удивленным взглядом водилы погладил по капоту, словно верного коня.

— Карбюратор отрегулировать надо бы, — не слишком логично пояснил я странные для стороннего наблюдателя свои действия. — Отвертка есть?

Ефрейтор, судя по всему, из майского призыва — опытного водятла на эту колымагу никто не посадит, тут же нашел отвертку и любезно распахнул капот, приглашая подтвердить свою квалификацию. По всей видимости, проблема достала оператора стальной колесницы, а решить проблему он самостоятельно не мог. К тому же машина явно у него временно, и возится с ней ему просто неохота.

Прапорщик попытался возмутиться, но был вежливо отфутболен. Гражданин Зейналов авторитетом в части не особо пользовался, и поэтому его мнение было проигнорировано.

Между прочим, зря. Это водиле все пофиг, у него свое начальство и чужой прапор ему не указ, а вот молодняк в учебке — это существа бесправные и подневольные, что тут же и было продемонстрировано.

Злой, как собака, прапор решил отыграться на тех, кто ответить не может. Поскольку теперь весь народ в одну машину не помещается, то вопрос был решен кардинально. Один садится за руль, рядом с ним в качестве инструктора — прапорщик, а остальные… бегут вслед за машиной колонной. Через некоторое время водитель меняется местами с одним из бегущих спортсменов.

Честно говоря, я офигел. Меня эта участь миновала, вместо этого я занялся настройкой карбюратора и чисткой свечей, но получилось, что я ненароком подставил своих товарищей.

— Нехороший человек, этот прапорщик, — прокомментировал я ситуацию, правда несколько иными словами.

— Гад еще тот, — охотно согласился ефрейтор. — Радуйтесь, что пока без противогазов и ОЗК бегаете. Нашей кровушки он попил — не дай вам Боже.

По хорошему, карбюратор надо снять, промыть и прочистить, но не в полевых же условиях это делать, да еще и без инструмента с одной отверткой. Поэтому просто подрегулировал немного, вывернул и почистил свечи, после чего движок заработал более или менее ровно.

— Водишь нормально? Тогда вперед, прыгай за руль, догоняй своих.

Нагонять долго не пришлось, если первый курсант тронулся и поехал нормально, то сменивший его водила, то ли от волнения, то ли от неопытности заглох сразу, да так и не справился со сцеплением. Скорее всего, двойной отжим не дается, парнишка явно только на легковой ездил. Только тронется, и тут же глохнет.

Так что устать народ не успел, со всеми остановками и километра не проехали. Но утешает это слабо — пыли наглотались на месяц вперед. К тому же, прапорщик явно не успокоится и продолжит экзекуцию в следующий раз, а после присяги еще и резиновом комбинезоне бегать придется за автомобилем. И возразить особо нечего — обычная тренировка по всем формальным признакам.

Отсюда напрашивается вывод: прапорщика надо убирать. Не в том смысле, какой принят в следующем веке, а всего лишь буквально. Поменять его на кого-то более вменяемого.

Уровень вождения у меня оказался неожиданно высоким, поэтому больше за руль меня не пустили, что логично — добрая половина молодых шоферов не могли нормально ехать даже по прямой. Похоже мне три месяца в кузове придется изображать балласт, либо бегать «паровозиком» за автомобилем.

Не успели вернуться в часть, как последовала команда навести марафет, почистить сапоги, привести себя в порядок и следовать к «доктору».

На самом деле, в медпункте, расположенном в штабе части, мы даром никому не сдались, фельдшер нас даже смотреть не стал, отправив дальше по коридору в сопровождении сержанта.

— Входить по одному, не шуметь, никуда не разбегаться, — выдал инструкцию дежурный и оставил нас в коридоре перед дверью, обитой зеленым дерматином. Никаких надписей, лишь номер кабинета в виде двух медных цифр: «13», символично, однако.

Мне и гадать не надо, кто сидит за этой загадочной дверью. Начальник особого отдела части, майор Жилинский. Знаковая фигура, один из трех китов нашей боевой триады. На самом деле у нас не одна воинская часть, а сразу три, расположенные в одном месте, только об этом мало кто догадывается. У них даже номера полевой почты разные. Особый отдел, существующий, впрочем, во всех частях Советской армии и флота, и разведотдел, несмотря на скромное невнятное название — очень серьезная структура, возглавляет которую целый полковник. Многие мои сослуживцы, прослужив два года, даже не подозревали о существовании этого подразделения, за исключением связистов, непосредственно связанных с разведкой. В лучшем случае, на уровне слухов и домыслов. По официальной версии их деятельность ограничивается Контрольной радиостанцией (КРС) и прослушиванием эфира на сопредельной стороне, хотя, конечно радиоволны границ не признают и поэтому станция находится на нашей территории, в двадцати километрах от части.