Руслан Агишев - Непосланный посланник [litres]

Однако напиться мне толком не дали. Едва я только пригубил, как дверь в парную открылась и на пороге появилась улыбающаяся рожа, дико напоминавшая Валуева. На меня уставилось точно такое же громадное лицо с глазами, выглядывавшими из-под здоровенных надбровных дуг.

– Холов, чертяка, ты, что ли? – прохрипел я, узнавая в вошедшем того самого наглого матроса. – Я от вашего коньяка чуть не сдох. Мне же его пить еще нельзя.

Тот в ответ несколько мгновений удивленно таращил глаза, а потом вдруг громко заржал.

– Ха-ха-ха, Малой, ну ты даешь! Нельзя ему! Ха-ха-ха-ха! – немного отдышавшись, он продолжил. – Ты же сам вчера из коньяка и водки какие-то коктейли делал. Забыл, что ли? Про какую-то кровавую Мэри кричал. Грозился еще Б-52 сделать, а сам отрубился прямо на полу. Вот и пришлось тебя в баню тащить, в тепло, чтобы отоспался.

Я в этот момент едва водой не поперхнулся. «Вот же у меня длинный язык. Опять спалился… Интересно, по-пьяному делу еще что-нибудь ляпнул или нет?!» И оказалось, ляпнул…

– Слушай, Малой, – Холов осторожно протиснулся в проем парной и сел прямо на порог. – Ты вчерась обещал показать нам, как тренируются какие-то гэрэушники и «зеленые береты». А когда тяпнул вторую рюмку, стал орать, что это лучший спецназ на планете. Что-то я про таких не слышал. У ребят поспрашивал про них. Говорят, что тоже не слышали. Это может мериканские?

«Все! Больше ни грамма в рот! Меня ведь натурально несет после спиртного. Так можно договориться и до такого, что законопатят куда-нибудь на севера или в какой-нибудь каменный зиндан…» Ничего не отвечая Холову, я хлебнул еще холодной воды. Живительная жидкость медленно прошлась по организму, даря облегчение и приводя мозги в порядок. «Ладно, разберемся со всем этим… и с моим длинным языком, и с хотелками Берии, и с разведкой, и с этим чертовым телепортом… А Виссарионыч-то жук какой оказался! Надо же, придумал меня отправить в разведшколу. Решил одним выстрелом аж десять зайцев убить. И я тут буду под охраной, и научу будущих разведчиков чему-нибудь полезному, и сбежать отсюда вряд ли получиться. Красавец, одним словом!»

– Научу, дружище, научу, – проговорил я, с кряхтением поднимаясь на ноги. – Будете у нас такими зубрами, что матерых волкодавов Абвера будете на раз делать, – от таких слов матрос аж заулыбался, видимо, представив себя именно таким специалистом. – Враги только от вашего имени будут в тапки и ссаться, и сраться… Я сейчас туда, – я выразительно ткнул пальцем в черный от копоти потолок. – Надо будет обсудить, чем я вообще тут буду заниматься и как вас, махновцев, учить.

Холов, конечно, что-то бурчал в ответ, но я уже его не слушал. К встрече со Стариновым, начальником Высшей оперативной школы особого назначения, предстояло подготовиться.

– Где тут у вас крепкого чайку можно попить? – матрос тут же вызвался показать, явно надеясь еще что-то вызнать у меня. – Показывай! Только молча. Чапай думать будет.

Задача мне предстояла непростая. В той жизни я не имел никакого отношения к спецназу и поэтому своего собственного специфического опыта у меня и быть не могло. Правда, вся эта тематика меня жутко интересовала в русле моего увлечения восточными эзотерическими учениями и нетрадиционной медициной. Я годами запоем читал сотни книг про специальную подготовку американских «зеленых беретов», советских специалистов из ГРУ, бойцов израильского Моссада, курсантов экзотических для нас азиатских стран, буквально в красках представляя себе жуткие тренировочные упражнения спецназовцев на силу, выносливость, психологическую устойчивость. Это и закапывание в могиле на целые сутки, и выбрасывание в море в мешке с ножом в руке, и многодневные походы по труднодоступной местности, и изматывающие психологические пытки претендентов на звание спецназовца.

Когда-то я даже пытался что-то из этого повторить, чтобы по примеру героев этих книг и фильмов воспитать в себе особые качества. Были прыжки с парашютом из самолета с разных высот, километровые заплывы в ледяной воде в ноябре-декабре, прокалывание иглами своей кожи, ходьба по раскаленным углям. Вместе с друзьями из Сети я взбирался на горы Кавказа, лазил по пещерам Абхазии, пробовал себя в подводном плавании. Словом, мне было что рассказать, а главное – показать курсантам разведшколы.

– Вот, Малой, здесь чайком можно побаловаться, – матрос уже рысью тащил ко мне пару больших алюминиевых чашек с чем-то ароматным и обжигающе горячим. – Держи.

«Чаек – это дело! А вот с этим прозвищем надо завязывать. Иначе этот Малой так приклеится, что не сотрешь. Потом об авторитете можно забыть, а с этими архаровцами без уважения не поговоришь».

Сделав глоток, я поймал взгляд советского Валуева и с напором заговорил:

– Если хочешь стать не обычной пешей разведкой, в каждой бочке затычкой, а профессионалом от бога, то для начала забудь о всяких там «Малой» и «Малыш». Я Дмитрий или товарищ инструктор, – тот настороженно внимал. – И главное, запомни, что ты уже не будешь таким, как раньше. И все вокруг тебя станет другим. В лесу за пением птиц ты будешь видеть крадущегося противника, в замахе пьяного дурака ты будешь представлять нападение врага, в простой вилке за столом ты станешь представлять удобное оружие. Понимаешь, Холов?! Это другая жизнь! Один Холов умрет, а другой родится! Ты готов пойти на все это?

Тот почти сразу же кивнул, скорчив лицом такую гримасу, что стало жутко.

– Я готов, готов. Я же этих сук вот этими пальцами готов рвать, – перед моим лицом, словно корявые сучья, мелькнули растопыренные пальцы, сжатые в крючкообразной готовности. – Зубами горло им драть хочу… Чтобы кровь теплая вот здесь лилась, чтобы орали, хрипели они как оглашенные. Это же даже не звери! Те же только по голодному делу нападают, а эти словно сумасшедшие всегда крови хотят. Видел, понимаешь, видел, как немчура из огнемета деревенских поливала, как водой из шланга, – Холова аж затрясло от воспоминаний. – Он, сука, рукава свои закатал, очки надел и ржет! Дети и женщины там связанные корчатся, орут! А я сделать ничего не могу! Все вижу и сделать ничего не могу! И ты спрашиваешь, готов ли я? – массивная деревянная лавка под ним жутко заскрипела, когда он привстал. – Я сдохну с радостью, если надо!

– Ясно, курсант, – я хлопнул его по плечу и встал с места. – Тогда будем работать… Хм, что-то ты раздухарился слишком сильно. Встань-ка. Выпрямись, – возбужденный матрос, еще не отошедший от своей речи, встал передо мною. – Сейчас я тебе немного градус снижу.

Похлопывая его по правому плечу, я осторожно нащупал одну из китайских точек, известных как «Спокойствие Великого господина» или «Умиротворение страждущего Правителя». Резкое и ритмичное нажатие по этой хитрой точке создавало очень необычный эффект, когда человек не просто успокаивался, а на какое-то время вообще становился каменным как скала. Его было в таком состоянии практически не прошибить, не задеть. Собственно, и сейчас точка сработала как надо. Вздрогнувший было Холов почти мгновенно успокоился. С его лица на глазах спала краснота возбуждения, прерывистое дыхание сменилось глубоким и спокойным.