Computers - Computers - Как один день - 1-5 книги

Пока мы этим занимались, отец и мать так и сидели на носу челнока, не отрываясь, смотрели друг на друга, держась за руки, и молчали, как будто оба внезапно лишились дара речи. И только, когда я оттолкнул челнок от берега, и сам запрыгнул внутрь, а Кунья уселась рядом с Гундой и обняла ее, они словно ожили – Гунда заплакала, положив голову на колени воскресшего мужа, а он сидел, обнимая ее и гладя ее волосы.

Лодка плыла по течению, и я не стремился ускорить ее ход. Мне надо было подумать, как снова не вызвать изменение истории, или, по крайней мере, оттянуть его возможно дольше.

Я знаком подозвал Кунью, и, пользуясь тем, что Гунда и Суэго ничего вокруг не замечали, поглощенные друг другом, мы начали совещаться. Я уже убеждался не раз, что ум Куньи тоньше и хитрее моего – не зря она оказалась отличной шахматисткой. Не подвел он нас и теперь. Тотчас поняв новую задачу и чуть-чуть подумав, она предложила оставить челнок недалеко от стоянки. Потом они все останутся в лодке, а я вернусь в Щель пешком и скажу, что женщины остались наловить рыбы, а потом приплыву вместе со всеми к ним. Иначе, если мы привезем Суэго в Каменную Щель, до Ку-Пио-Су быстро дойдет весть о том, что он жив, а так об этом узнают там не раньше, чем мы вернемся из похода, и мы избегнем возможного хроноклизма. Кунья, конечно, слышала это слово впервые в жизни, но тотчас уловила его суть – так называют изменения, вызванные путешествием во времени.

* * *

Так мы и сделали. Я загнал челнок в маленький заливчик в получасе ходьбы от Щели, привязал его к кустам и пошел пешком, а между тем Суэго подробно рассказывал Гунде о своей последней, предсмертной, охоте, о том, как он, раненый, старался дойти к ней и умереть с ней рядом, но сил не хватило, о том, как я появился и спас его, а потом, явившись вместе с Куньей, переправил на реку чуть выше Каменной Щели, где он и дожидался нас. Гунда смотрела на него во все глаза, держа за руку, и молчала, а Кунья выбивалась из сил, стараясь поддерживать разговор за двоих. Наконец, нервное напряжение взяло свое, и глаза Гунды сами стали закрываться. Суэго уложил ее в челноке, где она тотчас уснула, а сам сел рядом с Куньей и они заговорили о последних событиях –женитьбе Азы, сборах в дорогу и прочем. Они знали, что я приплыву за ними не раньше завтрашнего утра, и приготовились к долгому ожиданию. Ближе к вечеру Суэго и Кунья приготовили ужин, сделали два шалаша – в одном улеглась она, а в другом – Суэго и Гунда. Перед тем, как устроиться на ночлег, Суэго потащил Гунду купаться, они долго плавали и ныряли в реке, несмотря на то, что вода была еще холодной. К ним присоединилась и Кунья, она их ничуть не стеснялась, как будто они были настоящими ее родителями. Это купание произвело на Гунду животворное действие, и она словно заново родилась – наконец, заговорила с Суэго и стала даже шутить и смеяться. У всех словно камень с души свалился.

Тем временем, я добрался до Щели и присоединился ко всем остальным дружинникам. Карась был очень обеспокоен тем, что я вернулся один, и, отозвав в сторону, стал расспрашивать, и я ему объяснил, что мы решили не везти Суэго в Щель, чтобы о его «воскресении» раньше времени не узнали в Ку-Пио-Су – подберем всех троих завтра утром. Подумав, Карась согласился, что так будет правильно. Я провел эту ночь в одиночестве, чуть ли не впервые со дня нашей с Куньей свадьбы, и остро почувствовал, как мне недостает моей Катюшки, посапывающей у меня подмышкой, запаха ее тела и волос.

На следующее утро мы расселись в челноки, попрощались с Урхату и другими жителями Щели, причем напоследок я, после некоторого раздумья, все же дал таблетки биоблокады на всех жителей Щели, считая и детей, и под благодарности Урхату и его «подданных» мы отплыли.

Через полчаса наш большой челнок свернул в заливчик и принял на борт троих «робинзонов», а их лодку мы взяли на буксир. Суэго рассказывал о своих приключениях, а Ходжа, вместе со всеми, внимательно слушал. Когда мы остановились на ночлег, и все участники похода были поражены появлением Суэго, Ходжа запел новую песнь о том, как Суэго был ранен разъяренной медведицей, но Дабу воскресил его, и он встретился с женой после трех лет разлуки. Гунда сидела рядом с мужем, не сводя с него глаз и не отпуская его руки ни на минуту. Только раз она отошла в сторонку, подозвала меня и чуть не задушила в объятиях. Тэкту тоже сидел рядом с матерью и отцом, и ловил каждое их слово.

А я все не мог наглядеться на мою Кунью, слушал ее рассказ о том, как они провели день, и чувствовал, что соскучился так, как будто мы год не виделись. На ночь опять построили шалаши, и мы с Куньей ласкали друг друга, как в нашу первую ночь, а рядом в шалаше лежали Гунда и Суэго, и наутро глаза Гунды сияли так же, как глаза Куньи.

* * *

Через неделю пути мы сделали первую длительную остановку в селении рыболовов на берегу большого залива. Завидев нашу флотилию, все жители селения похватали копья и луки, и спрятались на опушке леса, росшего у реки. Мы не знали, как вступить с ними в переговоры так, чтобы не началось сражение, и тогда Кунья снова всех нас удивила.

Она сошла с челнока на берег, а нам всем велела остаться в лодке, и босиком, в одной своей белой безрукавке, спокойно пошла к лесу под прицелом луков местных жителей. Подойдя совсем близко, она низко им поклонилась и сказала, что мы пришли с миром, наши мужчины хотят сватать невест и привезли за них богатый выкуп, а она – жена Уоми, предводителя похода, и пришла познакомиться с хозяевами поселка. Так она и стояла, пока осмелевшие рыболовы не вышли на опушку. Мы тоже вышли из челноков, бросили копья на траву и поклонились хозяевам в знак мира. Кунья подошла ко мне, подала мне руку, и мы вместе пошли в поселок, сопровождаемые местными жителями, которые радовались, что войны не будет, и принимали нас, как гостей.

Вечером, когда мы сидели вместе с местными у костров и пировали, я спросил:

- Катюшенька, а тебе не страшно было стоять одной под прицелом их луков и копий?

И она опять ответила с искренней простотой:

- Я думала о тебе, любимый, а когда любишь, ничего не страшно! Я считаю, мы и дальше должны поступать так же – увидев девушку без оружия, кто станет в нее стрелять?

- Ну да, им же невдомек, что я научил эту девушку таким приемам боя, что с ней не справится ни один мужчина этого времени! – ответил я, целуя ее при всех.

Мы с ней, кстати, поставили своей целью научить все племена, живущие у реки, этой новой любовной ласке – поцелуям. Мы расхаживали по поселку, и часто при всех целовались. На вопросы местных Кунья отвечала, что это обычай Ку-Пио-Су – мужчина и женщина, целуясь, обещают любить друг друга и быть верными всю жизнь. Нам вовсе не нужно было устраивать представление и изображать страсть – мы ее испытывали на самом деле, и все, кто на нас смотрел, это чувствовали. Молодежь наблюдала за нами, широко раскрыв глаза, а мужья и жены постепенно начинали нам подражать, а это нам и нужно было, мы искренне хотели сделать этот грубый и суровый мир мягче и нежнее. Разгуливали мы, одетые очень просто – Кунья по-прежнему в своей белой безрукавке, доходящей до середины бедер, а я – в тонких кожаных шортах такой же длины, которыми заменил штаны.