Computers - Computers - Как один день - 1-5 книги

Она сбросила безрукавку, обняла меня и страстно поцеловала:

- Любимый! Только не оставляй меня!

- Никогда, Катюша!

Я подсадил ее, и, когда она заняла прежнее положение, создал ремни, которые обвили ее руки и ноги.

- Не сильно давит?

- Потерплю. Когда ты здесь, я и пытки выдержу с радостью, - она улыбнулась мне.

- Я буду рядом, но стану невидимым, пока не придет время разделаться с Ойху. Ничего не бойся. А чтобы ты знала, что я здесь, я буду касаться тебя рукой, хорошо?

- Хорошо, любимый! Когда ты со мной, я ничего не боюсь.

* * *

Я стал невидимым, не забыв убрать казан с пловом, ложки, стулья, столик и безрукавку Куньи – одним словом, привел комнату в прежний вид. Потом погладил Кунью по груди, животу – она блаженно заулыбалась. Потом присел на пол рядом с ней, и стал целовать пальчики на ее ногах.

- Пользуешься моим беспомощным положением, негодник? – засмеялась она и подвигала пальчиками.

И тут за дверью послышались шаги. Я встал рядом с Куньей, держа руку у нее на талии, как обещал, чтобы она знала, что я здесь. Дверь распахнулась, вошел Ойху со смолистым факелом в руке, и приблизился к Кунье.

- Ну, что, не дождалась своего Уоми? – проскрипел он, и закудахтал, как курица – это должно было, видимо, изображать смех. – Сейчас продолжим наши игры! – Он внимательно рассматривал ее тело. – Отлично, ты готова. Приступим! – и он поднес факел к ее груди.

Я, конечно, не стал ждать и заранее поставил защиту между факелом и Куньей. Огонь трещал, но тело Куньи не менялось – сосок ее левой груди, которую лизал огонь, и не думал обгорать. Моя храбрая Кунья даже не вздрогнула, а глаза Ойху выпучились от изумления. Я решил, что пора кончать представление, и стал видимым. Ойху отшатнулся.

- Как видишь, Кунья сказала правду – я пришел. Давай теперь и мы с тобой поиграем!

Ойху схватил мой кинжал, торчавший у него за поясом, и изо всех сил ударил меня в грудь. Кинжал сломался, а Ойху порезал себе обломком руку и отскочил назад. Я обездвижил его, так что он прирос к месту с факелом в руке, и подошел вплотную:

- Ну, что, старый козел? Кунья сказала мне, что ты даже не способен взять женщину, и развлекаешься только пытками? Получаешь так наслаждение, да? А хочешь, на тебе попробуем?

Кунья внезапно исчезла со столбов и оказалась рядом со мной. Она обняла меня и положила голову мне на плечо:

- Я уже говорила тебе, не стоит его пытать. Просто убей, и все! А потом займемся Витой.

- Хорошо, милая, мы так и сделаем. Не хочешь ли убить его сама?

- Нет. Противно его касаться!

Упавший на пол обломок кинжала, который сломал Ойху, поднялся в воздух и начал приближаться к его животу. Колдун с ужасом смотрел на него. Сначала кинжал разрезал набедренную повязку, она упала на пол, и Ойху предстал перед нами голым. Потом кинжал вонзился ему в пах. Ойху широко раскрыл рот, но не закричал – я лишил его голоса.

- Эх ты, - сказал я с издевкой. – Какой же ты мужчина! Кунья не кричала, когда ты резал и жег ее. Ты – дерьмо, и дерьмом умрешь.

Обломок кинжала начал медленно двигаться вверх, вспарывая колдуну живот. Дойдя до верха живота, кинжал наклонился, и быстрым движением снизу проткнул сердце. Одновременно я снял с Ойху обездвиживание. Внутренности тотчас вывалились из его вспоротого живота, хлынул поток крови, и, захрипев, колдун закрыл глаза и повалился на пол.

* * *

Кунья стояла рядом со мной, и почти равнодушно смотрела на труп Ойху, лежащий на полу.

- Ну вот, - вздохнула она. – Теперь уже не будет никого мучить, это самое главное. Что мы дальше сделаем?

- Я вывешу это тухлое мясо на дереве рядом с домом, как он вывесил тела юноши и девушки, помнишь, Йолду рассказывал? И пусть его едят чайки. Если желтолицым слугам Ойху это понравится, мы просто уйдем. А если нет – придется их тоже развесить на деревьях.

Труп колдуна исчез с пола «камеры пыток», а на вопросительный взгляд Куньи я сказал:

- Он занял свое место на дереве, легко и красиво! Утром его увидят.

- Милый, теперь Вита, да? Или отдохнешь до утра?

- Как можно отдыхать, если рядом мучается человек? Конечно, пойдем к ней.

Так как было уже почти темно, я поднял горящий факел, который выронил Ойху, и мы прошли в соседнюю «камеру», где нас ждала Вита.

Она по-прежнему висела на столбах, но взгляд ее был вполне осмысленным – боли она не чувствовала, и впервые за долгое время отдыхала от страданий.

- Ну, вот и все, Ойху больше нет, - весело сказала Кунья. – Теперь мы поможем тебе. – И она снова погладила Виту по ноге, до которой могла дотянуться.

- Спасибо за эту весть. Но мне это уже не поможет. Поэтому, если вы так добры – просто убейте меня, быстро и без мучений! Я буду очень вам благодарна!

- Вита, зачем ты так торопишься? – сказал я. – Потерпи еще немного, и ты увидишь, что будет.

Я поставил возле стены кушетку, и Вита мгновенно оказалась лежащей на ней, а ремни, которыми она была привязана, упали на пол.

- Ну вот, так лучше, правда? – улыбнулась Кунья, садясь на край кушетки и беря Виту за руку. Но та взглянула на свои изуродованные руки, и, наконец, зарыдала, продолжая повторять:

- Убейте, убейте! Пожалейте меня! Кому я нужна такая?

- Нам, - кратко ответил я. – Нам нужна.

Вита, удивленная этим ответом, перестала плакать, и только судорожно вздыхала.

- Зачем?

- Затем, что сейчас ты заснешь, а проснешься целой и невредимой. Спи!

Глаза ее закрылись, на лице появилось выражение покоя, и она стала ровно дышать.

- Ну, милая, - обратился я к Кунье, - я займусь Витой, а ты будь настороже. В случае чего стреляй, не раздумывая. – И я протянул ей «Глок-17», из которого она училась стрелять. – Помнишь, как обращаться?

Кунья молча выщелкнула магазин, убедившись, что пистолет заряжен, вставила его на место и передернула затвор, загоняя патрон в ствол.

- А есть еще магазины? – деловито спросила она.

- Запас патронов пополняется автоматически, по мере расходования, так что об этом не беспокойся. Да, вот еще, - и на пистолете появился глушитель. – Это, чтобы было не так громко. Попробуй!

Кунья направила пистолет в пол и выстрелила. Раздался негромкий хлопок, и от деревянного бруса в полу отскочила щепка.

- Отлично, милый, - сказала она. – Не волнуйся, я вас охраняю. Это на случай, если ты истощишь все силы, как тогда, когда спасал меня. – И она направила ствол пистолета на дверь.

Я, зная, что на нее вполне можно положиться, воткнул факел в стену, присел рядом с ней на кушетку, положил руку на грудь Виты и закрыл глаза. Сначала я восстановил ей пальцы на руках, потом – на ногах, потом – соски грудей, потом – кожу на всем теле, убрав ожоги и порезы, потом – органы малого таза, разорванные и обожженные снаружи и изнутри. Еще раз просмотрел весь организм, восполнил кровопотерю на сто процентов, и пришел к выводу, что все в порядке.