Владимир Малыгин - Лётчик

Автомобиль шустро миновал лесопосадку, свернул после неё на заросшую, еле заметную дорожку и пошуршал травой в мою сторону. Шорох такой стоит, что даже рокот мотора перебивает, а кузнечики из-под колёс в разные стороны двумя волнами рассыпаются. Крейсер сухопутный, одно слово.

Авто остановилось перед носом самолёта, окуталось налетевшей пылью, мотор заглох. И мне досталось немного пыльного облака. Не могли, что ли, чуть раньше остановиться? Обязательно нужно было всю эту пыль ко мне тащить? Думаю, если бы попробовали хоть разок самолёт от отработанной касторки отмыть, таких плюх больше не делали бы. А если к касторке ещё и пыль прилипнет, то чёрта с два потом самолёт отмоешь…

Левая дверка распахнулась, и в траву опустился щегольской, начищенный до зеркального блеска, сапог. И почему-то со шпорой. Ого! Целый поручик с аксельбантами. Водитель остался сидеть на правом сиденье, на заднем же — два солдатика с винтовками. Персонально меня так встречают или? Если персонально, то сколько же они здесь дожидались? А то, что здесь правый руль, так я такому уже не удивляюсь, насмотрелся за это время всякой автотехники и с левым рулём, и с правым.

— Поручик Грачёв?

— Так точно. С кем имею честь?

— Его превосходительства генерал-майора Остроумова личный адъютант поручик Свирский Павел Семёнович. Честь имею! — представился этот щёголь. И даже каким-то непостижимым образом прищёлкнул каблуками сапог. Даже шпоры звякнули. И это в траве! Пижон штабной. Как-то мне неуютно стало, сразу вспомнилось прошлое посещение Адмиралтейства и укоризненные, если не сказать большего, взгляды на мой потрёпанный вид. А ведь раньше я его не видел… И кабинет у генерала был простой, со входом из общего коридора…

— Прошу прощения, поручик, но я вас в первый раз вижу.

А рука как-то самопроизвольно на кобуру с наганом легла. Так оно мне спокойнее будет. Хорошо, что солдатики так и продолжают в машине сидеть и винтовки свои штыками в небо держат.

— Вот, ознакомьтесь, — офицер выдернул из такой же щегольской, как и он сам, офицерской сумки бумагу, протянул мне. — Его превосходительство предупредил о вашей чрезвычайной подозрительности.

— Что это? — не торопился протягивать руку. Вот так протянешь сначала руки неизвестно за чем, а потом следом и ноги.

— Это? Это бумага, заверенная лично Сергеем Васильевичем и подтверждающая мои полномочия. И то, что я и есть адъютант его превосходительства.

Наконец-то я соизволил взять мне протянутую бумагу, вчитался в текст.

И дальше играть в шпионов не стал. Всё равно ничего я про действующие печати не знаю, да и с личной подписью генерала как-то до сих пор не удосужился ознакомиться. На первый, да и на второй взгляд всё выглядит достоверно. Если бы не накрутивший меня перед вылетом из Москвы Глебов, я бы этому адъютанту и так на слово поверил бы. Осталось уточнить кое-что. Так, на всякий случай. Нужно задать вопрос, почему я его раньше не видел?

— Его превосходительство принимал вас не в своём кабинете. Или вы и впрямь думаете, что главный инспектор Морской строительной части будет в подобном простом кабинете ютиться?

Ну наконец-то я полную должность генерала узнал. А бумагу вернул, посмотрел, как она исчезла в недрах сумки. И рука наконец-то расслабилась, оставила в покое несчастную кобуру.

Куртка снова полетела в кабину, а я отряхнул китель от пыли.

Ничего, в Москве я себе форму обновил, теперь мне за свой внешний вид не стыдно. Но это только пока вот с такими франтами не встретишься.

Адъютант быстро распорядился взять самолёт под охрану, а меня пригласил загружаться в автомобиль. И я не заставил себя уговаривать, подхватил свой неизменный саквояж из кабины, перед этим перекрыв полностью подачу топлива в мотор. На всякий случай, вдруг угнать кто-нибудь попытается. Шучу, конечно, никто на такое не решится, но мне так спокойнее. Это я для себя такую секретку придумал на заводе, дополнительный скрытый кран на топливопровод поставил. Ну и что, что есть штатный? А у меня ещё один имеется, на зависть друзьям и погибель врагу. Про который никто не знает, и сразу найти его в кабине никак невозможно. Приложить кое-какие усилия для поиска потребуется. Я же говорю — секретка. Да и никто не догадается об этом, не принято здесь пока противоугонки ставить. Для чего поставил? А чтобы никто посторонний в моё отсутствие на моём самолёте не летал. Он ведь почти моими руками собран. Точнее, под моим чутким руководством, но и руки свои я к нему всё-таки приложил. А уж сколько усовершенствований придумал, не расскажешь.

Солдатики вылезли из машины наружу, а я занял их место — расположился на широком заднем сиденье с комфортом. Правда, тут всё в налёте серой пыли, ну да делать нечего. Постарался усесться точно на отпечаток чужой, гм, пятой точки. Тут хоть немного чище будет.

Поехали в центр. Догадываюсь, куда. К генералу, точно. Автомобиль идёт мягко, шины на колёсах дутые, это не то, что на наших грузовичках, где монолитные резиновые обода стоят.

Встреча оказалась очень короткой. Мой быстрый доклад, передача пакета с сопроводительным письмом, и всё. И меня мягко, но твёрдо выставили вон. Правда, перед этим Сергей Васильевич извинился и полунамёком попросил обязательно дождаться его в Александровском саду:

— Сергей Викторович, голубчик, право, было бы очень неплохо вам сейчас погулять где-нибудь неподалёку. Может, здесь рядом, напротив Адмиралтейства? В Александровском саду? — И в глаза мне так внимательно смотрит. Кивнул в ответ, что ж тут непонятного.

И зачем тогда вообще было нужно меня сюда везти. Лучше бы передал пакеты адъютанту и всё. А он бы мне эту просьбу и передал. Впрочем, делать какие-либо выводы рано, тем более на основе минимума сведений. Если генерал меня об этом просит, значит, есть в этом смысл. Просто я его пока не вижу и не знаю. Ну что же, погуляем, подышим свежим столичным воздухом. А кабинет и правда другой, где и небольшая приёмная есть, и ещё один секретарь в ней сидит. Большой человек, судя по всему, мой генерал.

Ждать пришлось долго, более часа. И вид при встрече оба сделали такой, словно случайно встретились. Детектив, право слово.

— Сергей Викторович, есть несколько срочных вопросов к вам. Хотелось бы получить на них прямые ответы. Первый и главный. Полковник Глебов уверял меня в телефонограммах, что ваш новый самолёт со всеми внесёнными в его конструкцию изменениями получился слишком уж хорошим. Это что, соответствует действительности?

И что? Можно же было об этом и в стенах кабинета спросить. Уверен, что сейчас ещё не додумались до прослушки разговоров в помещениях, не дошла до такого современная техника. Или тут что-то другое? Но коли генерал просил ответить прямо, отвечу: