Владимир Малыгин - Лётчик

Металлические фермы для крепления бомб послужили толчком к изобретению этих самих бомб. Пришлось напрячь свою память, припомнить училищный курс и нарисовать простейшую авиабомбу. И взрыватель к ней придумать. А что, в скором времени всё пригодится. Забегая вперёд, скажу, что вечером перед отлётом полковник мне запечатанный пакет вручил с сургучными печатями и сопроводительным письмом к генералу Остроумову. А на словах пояснил, что все мои придумки обязательно будут запатентованы. Это что же такое получается? Мало того, что для державы постарался, так ещё мне за это и сколько-то денег отвалят? Меркантильный я какой-то стал. Одно утешает, что все добытые деньги я в дело пускаю.

Да, теперь вроде бы как становится понятно, откуда в офицерской среде слухи о моих богатствах пошли. Хотя, говорят, что с патентов особо не разжиреешь. Это если бы они за границей были зарегистрированы…

А так… Или если только про мои обещания поощрить заводских рабочих по окончании работ прослышали? Так я из этого никакого секрета не делал, да и дело это вообще-то обыденное и в этом времени общепринятое.

А деньги да, тают быстрее весеннего снега, надо бы каким-то образом попридержать свои расходы, ведь мне ещё обязательно нужно будет в Петербурге парочку парашютов приобрести. Мне и будущему моему стрелку. А куда денешься? Не спасаться же одному, в случае чего? Тьфу-тьфу, три раза… А как их придержать, эти расходы, если они все на дело уходят? За всё время моего пребывания в Москве только разок с Нестеровым и посидели хорошо в ресторане. Остальное время предпочитаю питаться там, где попроще и подешевле. Хотя вру. Пришлось мундир обновить. Мой прежний поизносился да поистрепался, неудобно в люди в таком выходить. На заводе он ещё как-то не выделяется своим затрапезным видом, а стоит только из цехов на улицу выйти — самому стыдно становится. Так что тают сбережения, тают…

Взлетел я с заводского аэродрома двадцать седьмого июля, а на следующий день благополучно приземлился в столице. Можно было напрячься и долететь за один день, да подумал и не стал надрываться. Силы надо беречь.

Перелёт прошёл спокойно, мотор я не насиловал, высоко не лез, обороты держал средние, пусть обкатается в спокойных условиях. Пришлось два раза приземляться на дозаправку, благо маршрут между Москвой и столицей уже давно обкатан, самолёты летают часто и аэродромы для посадок и дозаправок известны. Нужно лишь заранее телеграфировать в эти места, чтобы готовились и ждали, а иначе придётся покупать бензин и масло за свой счёт. Вторую посадку произвёл лишь для собственного успокоения, потому как топлива и масла вполне хватало до Петербурга. И остаток светлого времени суток позволял завершить перелёт за один день, но, опять же, лучше иметь запас по времени и топливу, чем подлетать к назначенному месту на последних каплях горючего и в сумерках. А вдруг что внезапное случится, по тому самому закону подлости, а у меня никакого резерва в запасе нет. Поэтому лучше спокойно переночую в нормальных условиях, дозаправлюсь до полного, а завтра с утречка продолжу перелёт.

И погода по всему маршруту не подкачала. Не сказать, чтобы была совсем уж благоприятной, но и встречного ветра с дождями и грозами не было. А облачность… Так, а куда от неё денешься? Компас и карта у меня есть, маршрут обозначен, ориентиры отмечены, лети да по сторонам поглядывай, местными красотами сверху любуйся.

Так что перед полуднем следующего дня я заходил на посадку на Комендантском аэродроме, в расположении своей части. Поле пустое, у самого края недостроенные ангары для мастерских и авиатехники неприветливо щерятся пустыми проёмами окон и ворот. И возле солдатских казарм тишина, некоторое запустение ощущается даже сверху. Получается, никого здесь пока нет, и наша рота ещё не вернулась из Пскова. Ну и ладно, мне бы сейчас сесть удачно, чтобы пасущиеся на нашем лётном поле коровы не испугались и не кинулись в разные стороны. Ведь обязательно какая-нибудь скотина побежит в сторону садящегося аэроплана, и тогда беды не миновать.

Прошёлся над полем разок, осмотрелся, разогнал бурёнок, определился с ветром, развернулся и сразу же пошёл на посадку. Приземлился благополучно, подрулил поближе к кучке высоких тополей возле недостроя, развернулся хвостом к ним и заглушил хорошо потрудившийся мотор. Здесь и заветрие, и дорога рядом. И самолёт можно будет под крышу затолкать, если что.

Перелёт меня порадовал, машина не подвела, управлялась легко, центровка в норме, а возникающие на ручке управления при смене оборотов двигателя крутящие моменты почти не ощущались. Это не «Фарман», где приходилось постоянно компенсировать подобное элеронами.

Эх, закрылки бы мне ещё, было бы вообще хорошо. На заводе я об этом подумал, даже подсказал идею директору, к огромному неудовольствию сразу же прознавшего про это полковника Глебова. Получил от него в очередной раз солидный такой выговор, и все разговоры о практическом внедрении моего предложения тут же заглохли. Потом мне, правда, разъяснили, что сначала нужно запатентовать изобретение, если оно, конечно, кем другим ранее не запатентовано. А вот после того как можно и продвигать свою очередную задумку в производство. Впрочем, утешил меня Александр Фёдорович, если дело выгорит, то усовершенствовать свой самолёт можно будет и в столице. Там ведь тоже заводы имеются. Ох, похоже, не только в Москве начнут делать новые самолёты. И это правильно.

Посидел в знойной тишине, спрыгнул на землю. И никого вокруг. Разумеется, кроме тех же успевших успокоиться и вернуться к пережёвыванию травы коров да любопытных детишек, тут же появившихся за деревьями, словно по мановению волшебной палочки. Близко, правда, не подбираются, издалека глазеют, но и то хорошо. Да где все-то? Где служба тыла, хозяйственная часть, где охрана аэродрома? Куда все подевались? Мне что, так и сидеть возле самолёта всё время? Его же без присмотра не оставишь — любопытные пацаны, да и не только пацаны аэроплан мигом на детальки разберут, а не разберут, так разломают. А у меня пакет! И доложиться нужно! А, самое главное, хотелось бы знать, что дальше делать.

Скинул шлем и куртку, забросил в кабину. Расстегнул воротничок, повёл плечами. Жарко. Осмотрелся. Ближайший тенёк далеко, а уходить от самолёта никак нельзя. Чертыхнулся, полез в кабину, вытянул куртку, свернул и положил на колесо. Присел на мягкое, вытянул ноги, откинулся спиной на стойку, расслабился.

Ф-фух, наконец-то! На дороге появился легковой автомобиль с военными в открытом кузове, пылит в мою сторону. Уже легче. На фоне поднимающихся клубов пыли позади машины над кабиной весело поблёскивают искорки. Это кончики штыков солнце мне в глаза отражают.