Алексей Янов - Княжич

– Как же, найдёшь их! Не в обиду тебе княжич будет сказано, сейчас не так–то просто с работным и ремесленным людом стало. Нету людишек! Почитай, что все они у тебя на стройках трудятся.

Слушая боярина я рассматривал большие стопы плинф, сложенных под навесом. Авдий внимательно изучал эти изделия, недовольно хмурясь.

– Глины у меня много, плинфы не залёживаются, все расходятся. И вот я думаю закупить есчо холопьев, да поставить печей с сараями – плинфы жечь. Но это в том разе сделаю, если с тобой сговоримся о закупке плинф. С князем нашем, Изяславом Мстиславичем, пробовал о сем деле толковать, да он на тебя, княжич, указует. Что скажешь?

– Авдий! – подозвал я к себе зодчего, мигом переставшего колупаться в горке плинф. – Как тебе эти плинфы? Требуются ли они нам?

– Для печей они не подходят, глина не та, разве, что для облицовки можно использовать. Ну и каменное строительство зданий весть с ними можно. Но только надобны нам плинфы особой формы, кирпичной.

Боярин уже порывался что–то уточнить у зодчего, но я его опередил.

– Что твоё, боярин, плинфяное производство, что гончарно–плинфяное в Смядынском монастыре, малость устарели. Советую тебе съездить в Гнёздово и посмотреть, как это дело устроено у меня.

– Так не пущают туда никого! Посылал я туда как–то раз своего гончара, так его обратно развернули!

– С Авдием пропустят, не беспокойся. В Гнёздово, помимо кирпичного есть и другие, секретные производства. Вот туда, даже Авдий, мой главный зодчий, не ходок.

– А что ты там, княжич, секретишь? – с наивной непосредственностью полюбопытствовал боярин.

– Да хотя бы те же краски, что иностранцам продаю, слыхал, небось, о таком?

– Об этом судачит весь купецкий люд.

– Вот поэтому на красильные производства вас не пропустят, а кирпично–черепичное сможешь во всех подробностях разглядеть.

– Своего гончара я смогу с собой взять?

– Без вопросов, бери! Заодно вместо плинф получишь стандартные кирпичные формы. Кирпичи из них получаются несколько отличными от плинф. Цены на кирпичи установим на 1/10 часть ниже рыночных цен на плинфы. Кроме того, в Ильинке, на "СМЗ", ты сможешь закупить глиномесительное оборудование, что во многом заменит тебе работу холопов. Поэтому, советую тебе, не новых холопов закупать, а приобрести у меня новое оборудование. Согласен, боярин?

– Надо бы покумекать, княжич ...

– Вот завтра с Авдием прокатитесь до Гнёздова, посмотришь всё своими глазами, а потом мы с тобой более предметно побеседуем. Зачем сейчас попусту воздух сотрясать? На покупки оборудования я не настаиваю, хозяин – барин, дело твоё, но мне по–любому нужны плинфы особой формы, кирпичной. Это не обсуждается!

– Лады, княжич, скатаемся завтрева с твоим зодчим. А сейчас, прошу пожаловать за стол ...

На третий день после этой встречи, я малость подправил своё финансовое состояние. В Гнёздово боярин "спёкся" и "поплыл", глядя на работу печей и водных колёс с глиномесительным оборудованием, а в Смоленске раскошелился по полной программе и даже «двигатели Стирлинrа» себе заказал.

Июль 1234 г.

С самого раннего утра я уже пропадал на «СМЗ», здесь сейчас активно велась работа над совершенствованием и увеличением станочного парка. Уже был запущен прокатно–плющильный стан, появился железный и стальной прокат. Эти металлические прокатные листы пойдут на производство стволов пищалей, а также клинков, бердышей, односторонних кирас или нагрудников. Рычажно–клещевым станом начал тянуть проволоку. И, наконец, завершилось изготовление сверлильных станков по металлу.

Параллельно занимались металлургией. Чугунные отливки, производимые из чугунов первой плавки, шли на изготовление посуды, котлов, задвижек, труб и других предметов, в которых степень чистоты и вязкости металла не имеет особого значения.

Но с артиллерией такой финт может выйти боком. Поэтому, для отлива чугунных пушечных стволов в конце мая поставили ещё одну «отражательную (пудлинговую) печь». Остановился я на пудлинговый печи, так как ещё один вариант известный мне – печь «вагранка», которая также служит для повторной переплавки чугунов, не может работать без применения воздуходувного аппарата, но двигатели Стирлинга в будущем должны исправить эту ситуацию.

Чугуны второй плавки отличаются большой однородностью и вязкостью и поэтому считаются особенно пригодными не только для орудийных стволов, но для производства частей и деталей машин.

Отливали орудийные стволы из чугуна и из пушечной бронзы (90 % меди и 10 % олова). Отливку производили в чугунных опоках. Опоки имели вид складных футляров, которые соединяли с помощью болтов. Так получалась форма будущего тела ствола. Сбоку пушечных стволов отливались короткие цилиндрические выступы – цапфы, на которые ствол опирался в лафете. Теперь его можно было поднимать и опускать для прицеливания, используя несложный винтовой механизм. Появление у нас цапф означало возникновение лафетной артиллерии.

Из истории я помнил, что первые литые пушки формовались вокруг сердечника, после удаления которого оставалась цилиндрическая полость. Потом, в начале XVIII в. артиллерийский мастер Келлер из Касселя сделал изобретение, которое привело к коренному улучшению артиллерийского ствола. Он начал отливать бронзовые орудия «глухими» – без готового канала ствола, который потом сверлили отдельно. Внутренность такого канала была чище, и ядро лучше примыкало к стенкам. Так достигалась большая прочность и более точное калибрование – внутренность такого канала была чище, и ядро лучше примыкало к стенкам.

Казалось бы, вот оно, очевидное решение! Но моя память подсказала про американца Родмана. Он решил вернуться назад, предложил отливать орудие вокруг сердечника, который охлаждала циркулирующая в нем вода. Слой расплавленного чугуна вокруг холодного сердечника застывал первым. По мере того как остывали внешние слои, они, осаживались вокруг внутренних слоев и сжимали их. Напряжение металла делало орудие более прочным, из–за более равномерной кристаллической структуры металла, а давление взрыва более равномерно поглощалось всей толщей металла. В 1859 году под руководством Родмана был отлит опытный образец. Из него изобретатель сделал более пятисот пробных выстрелов, после чего счел возможным заявить, что создал самую прочную большую пушку из когда–либо существовавших. Чугунные «родмановские бутылки» выстреливали без деформаций ствола более тысячи залпов, были смертельно опасны для вражеского флота и незаменимы при осаде крепостей. Самые крупные стволы–двадцатидюймовки весели порядка 80 тонн, и стреляли ядрами по 400 кг. 20–и дюймовые орудия топили деревянные корабли с одного выстрела и пробивали каменные стены.