Борис Орлов - Цвет сакуры – красный [litres]

Бабушка вспугнутой курицей бегала по дому, выискивая, что бы ещё дать мне с собой. Сунула в ои мешок лапши, поставила горшочек с натто [156] Н а т т о («хранящиеся бобы») – традиционная японская еда, произведённая из сброженных соевых бобов. , завернула в чистую тряпицу несколько сухих рыбёшек.

– Надо тебе ещё риса насушить, – сказала она раздумчиво и тут же кинулась искать моё кимоно.

Кимоно у меня не новое. Ещё мамино. Зато красиво расшито цветами и птицами. А поверх него бабушка положила старинный оби [157], доставшийся ей в наследство ещё от её бабушки. Парчовый, затканный сложным узором. Сверху новенькие таби [158]. Я посмотрела на них и пожалела, что у меня нет настоящих гэта [159] Японская национальная обувь, деревянная подошва которой имеет вид скамеечки с двумя выступами. . В соломенных сандалиях с кимоно… Всем сразу станет понятно, что я – бедная. Ладно, у меня припрятано целых пять иен – куплю в городе.

Но бабушка заметила мой тоскливый взгляд и напустилась на меня:

– Нечего, нечего! Знаю я, о чём ты думаешь! Никаких гэта тебе не нужно. И так долговязая уродилась, в отца пошла. Ещё только гэта не хватает! Кому ты такая будешь нужна? Если Ворокофу-сан захочет найти шест для крыши – он его в лесу вырубит. Вот варадзи [160] Сандалии, сплетённые из рисовой соломы или пеньки, один из видов традиционной японской обуви. Обычная обувь простых людей. , совсем новые. Надевай и не думай о глупостях!

От таких слов слезы на глаза навернулись. Я что, виновата, что высокой уродилась?

Братьев дедушка отослал. Дзиро – к дядюшке Эно, взять в долг его замечательного саке. Это для Исиро и его друга. А Сэберо – в колхозную лавку, за сладостями. Дедушка велел ему купить полкилограмма амэ [161]и столько же сёгато [162] Засахаренный имбирь. и пригрозил выпороть, если только братец съест хоть кусочек.

Только мама сидела рядом со мной и ничего не говорила, а лишь гладила меня по волосам.

Я видела, что она еле-еле удерживается от слез, но никак не могла понять: от горя предстоящей разлуки или от радости, что нашёлся жених для меня, эти слезы?

Ночью я никак не могла заснуть. Ворочалась, устраивалась поудобнее, но сон так и не шёл. Ведь я всё время думала о женихе. Конечно, Исиро – хороший и заботливый брат и нашёл мне хорошего человека. Но что будет, если я ему не понравлюсь?

А рано утром меня разбудила мама, накормила на дорогу вкусным поджаренным на масле хлебом и рисом с мисо, а когда взошло солнце, я уже тряслась в кузове колхозного грузовичка по дороге в наш маленький городок Асахи [163]…

Соединённую стрелковую опять перебросили. На сей раз в Харбин. Здесь нашлись хорошие казармы, и сейчас Всеволод сидел в красном уголке и читал. Рядом боец Христенков тщательно вырисовывал цветными карандашами заголовок «ильичёвки» [164], пыхтя от натуги и усердия. Несколько раз он уже бросал на командира умоляющий о помощи взгляд, но все было напрасно: Волкова целиком поглотила статья о событии полугодовой давности.

В феврале 1922 года пять государств подписали Вашингтонское соглашение об ограничении гонки вооружений на море [165]. В это время в Японии на верфях ВМФ в Йокосуке и Куре, «Кавасаки» в Кобе и «Мицубиси» в Нагасаки были заложены линейные крейсера проекта «Амаги», два из которых теперь предстояло уничтожить, а ещё два перестроить в авианосцы. «Амаги» и «Акаги» решили перестраивать, а остальные два – «Атаго» и «Такао» – разбирать на стапелях. Вот только с разборкой земляки Исиро Танака решили не торопиться и, как выяснилось, правильно сделали.

В 1925-м начались переговоры между Японией и СССР о строительстве кораблей для Советского флота. Советская сторона приобрела недостроенные корпуса «Атаго» и «Такао» с тем, чтобы закончить их в качестве танкеров. Правда, надо полагать, что в договоре имелись ещё и секретные статьи, согласно которым Япония поставляла СССР тяжёлые орудия и броневые башни «для использования в интересах береговой обороны».

Короче говоря, во Владивостоке принялись за достройку двух линейных кораблей, причём совсем не в качестве танкеров: на кой чёрт танкеру пять броневых башен с пушками 410-мм калибра каждая? В Советскую Россию бесконечным потоком тянулись броневые листы и части энергетических установок, приборы управления огнём и механизмы башен главного калибра и прочая, прочая, прочая. А так как достраивать такие посудины во Владике, если уж откровенно, было некому, то в город прибыли ещё и японские корабелы.

Тут Всеволод с трудом удержался от смеха, представив себе, как именно размещали товарищей японцев в относительно небольшом городе. Да ещё учитывая отечественную безалаберность! Впрочем, из статьи следовало, что кораблестроителей разместили, и даже – с относительным комфортом. Их распихали по морским казармам, а морячки перешли на свои посудины. «Как всегда больше всех достаётся нашим, – подумал парень. – Ну правильно: бей своих, чтоб чужие боялись!» И принялся читать дальше.

Каким таким образом англичане, американцы и прочие французы прошляпили строительство двух новейших линкоров в нищей, ещё не оправившейся от последствий Гражданской войны России, автор статьи умолчал. Прозевали – и весь сказ! Короче говоря, в самом конце 1928 года линейные корабли «Владимир Ильич Ленин» и «Феликс Дзержинский» вошли в строй. Тут, правда, была одна маленькая заковырочка: почти весь экипаж обоих броненосных гигантов… как бы это поточнее определить?.. в общем, личный состав экипажей на девяносто процентов состоял из моряков Страны Восходящего Солнца. Нет, советские тоже имелись, но…

«Ну и правильно! – рассудил Волков. – Что джапы, совсем дураки, чтобы такие игрушки в руки малограмотным отдавать? Ещё, поди, лучших офицеров со своих действующих кораблей забрали, чтобы вот эти чудища укомплектовать».

Целый год шла обкатка кораблей, а потом… Летом тридцатого года «Ленин» и «Дзержинский», на деле подтвердивший своё прозвище «железный Феликс», Северным морским путём ушли в Мурманск.

Сложности пути автор статьи, спрятавшийся за псевдонимом «Октябрь», расписывал многословно и красочно. Матрос Сабуро Сато спас линкор «Дзержинский», вовремя повернув руль и счастливо избежав набегания на торос. Политрук машинистов линкора «Ленин» Ватанабэ Сиро поднял дух своих товарищей и объявил, что каждую вахту с ними стоит лично Товарищ Его Божественное Величество Нобухито, в подтверждение чего притаранил в машинное отделение портрет Красного Императора. В результате чего все машинисты вкалывали на час больше – за себя и за того парня! – и значительно старательнее. Командир линкора «Дзержинский» Накамура Камэсабуро вместе со своими матросами скалывал лёд, грозивший опрокинуть корабль. И так далее, и так далее. Героизм личный и коллективный, обморожения и травмы – такие же. И в результате – победа морского духа, укреплённого учением Ленина, над суровой полярной природой!