Михаил Ланцов - Восточная война

Один выдвинулся к понтонному мосту через Ялу, намереваясь его взорвать. Что было делом нехитрым. Охрана слабая, динамитных шашек много. Оставалось – скрытно подойти, перебить охрану и сделать дело. Два других взвода отправились через брод на правый берег реки, далее мостками и в городок. Им требовалось сжечь склады и заглянуть «на огонек» в местный штаб. Ренненкампфу требовались точные данные о численности и дислокации японских войск, чтобы оценить риски, и других способов получить эти сведения у русских попросту не было…

Несмотря на поздний вечер в окнах горел огонь и мелькали силуэты людей. А возле крыльца стояли постовые.

Пум. Пум. Пум. Отработали «ночные карабины». Большой глушитель и дозвуковая пуля прекрасно сочетались, обеспечивая низкий уровень звука при выстреле.

Постовые едва опали на землю, как вынырнувшие из темноты бойцы взвода уже подбегали к зданию. Два отделения заняло периметр, остальные часть же ринулись внутрь постройки. Входная дверь открывалась наружу, поэтому первый боец открыл ее и отступил с дороги, пропуская своих товарищей. А те веселыми и озорными лосями ломились вперед, сбивая все на своем пути.

— Татсу! [29] Татсу! – «Стоять!» (яп.) — рявкнул один из бойцов и для подтверждения своих слов выстрелил из «ночного карабина» в потолок, отчего с него посыпалась побелка.

Лейб-гвардейцы быстро рассредоточились по помещению, удерживая на прицеле всех мужчин. А поручик прошелся к столу. Окинул взглядом лежащие там документы с картами. Огляделся. Нашел самого старшего по званию и доложился:

— Александр Блок. Чуи райфугато Россия Тенно. [30] Чуи райфугато Россия Тенно – Лейб-гвардия императора России (яп.)

В разговорнике, который выдали всем бойцам с началом войны, титул императора России обозначался словом «тенно», что было не совсем верно. Мог быть только один тенно и им был монарх Японии, то есть «Небесный владыка» или «Небесный государь», происходящий от самой богини Аматерасу. Все остальные императоры обозначались словом «котэй», находясь на ступень ниже японского правителя. Так что лица всех присутствующих вытянулись, а рты открылись от удивления. С тем же успехом Блок мог заявить что-то о сухой воде или правдивости предвыборных обещаний. Они, наверное, что-то хотели возразить, собираясь с мыслями, но Александр продолжил.

— Аната ва торэ раремаста. Буки о ватасу! [31] Аната ва торэ раремаста. Буки о ватасу! – Вы взяты в плен. Сдать оружие! (яп.)

Два японских офицера дернулись, пытаясь выхватить клинки. Это ведь быстрее, чем выколупать револьверы из стандартной для тех лет кобуры. Но…

Пам. Пам. Пам. Пам. Отработали «ночные карабины», завершая жизненный путь этих дерганых особей homo sapiens.

Карабины были снаряжены особыми патронами с тупоголовыми пулями, что имели развитую полость со стороны головки для лучшей экспансивности. Поэтому останавливающее действие у этих, казалось бы, небольших пуль калибра 7,5-мм было вполне приличным. И остановить накоротке могли любого человека. «Достаточно одной таблетки». Хотя для надежности каждый атаковавший офицер получил по две-три пули. От греха подальше.

— Буки о ватасу! — снова произнес Блок. Нервное напряжение вызвало спазм горла, так что выкрик получился в удивительно низкой, практически рычащей тональности.

От двери в соседнее помещение что-то пролепетал довольно приятный женский голос. Александр обернулся и увидел миловидную девушку, японку, одетую в традиционные одежды. Которая, впрочем, была совершенно не к месту. Поэтому он подошел к ней и жестом кисти указал выйти из комнаты. Дескать, выметайся, дамочка. Небрежно так. Еще и вздохнув мученически. Если бы у него были глаза на затылке, то в этот момент Блок смог бы заметить грустную усмешку генерала.

Мгновение.

И в руке у этой девушки оказался короткий кинжал, которым она и попыталась достать Александра.

С 1892 года в Российской империи была начата разработка системы армейского рукопашного боя. Сам император не был ни спецназовцем, ни каким-то иным специалистом в этом направлении, поэтому он собрал комиссию, которая занялась изучением «мирового культурного наследия», привлекая самых разных специалистов. В том числе и из Японии. Никакой философии. Никакой красоты. Просто практичные, простые приемы для быстрой нейтрализации угрозы для жизни.

Александр, как обер-офицер лейб-гвардии, должен был уделять этой дисциплине определенное время. И уделял, без особого, впрочем, энтузиазма, но определенные рефлексы наработал. Поэтому жесткий, но банальный удар кинжалом смог парировать. Одной рукой отбил атакующую «лапку», второй, развернутой ладонью толкнул девицу в грудь, разрывая дистанцию. Веса в этой особе было немного, так что толчка хватило, чтобы отлетела к стенке, по которой и сползла на пол.

— Не стрелять! — рявкнул Блок. — Это всего лишь глупая девчонка…

Та прошипела что-то едкое и многообещающее, реагируя на произошедшее. Вряд ли поняла слова Александра, но это было не так уж и принципиально.

— Ямэтэ! [32] Ямэтэ! – Прекрати! (яп.) — раздраженно воскликнул генерал, обращаясь к девушке.

Та что-то надрывно ему ответила. Между ними завязалась перепалка, быстро разозлившая Блока.

Пам. Ударил его «ночной карабин». И девица замерла с открытым ртом и округлившимися до невозможности глазами. Пуля ударила в стенку над ее головой, осыпав красивые, чисто вымытые волосы побелкой. Совсем рядом. Совсем близко…

Блок же тем временем, приложив пальчик к губам и произнес:

— Т-с-с-с-с…

А потом улыбнулся самым благожелательным образом. Вполне искренне, надо сказать. Потому она ему нравилась. Милая. Страстная. В какой-то мере даже безумная… прекрасная незнакомка. Жаль, что они встретились в таких условиях. Очень жаль. [33] В этом варианте истории Блок не встретил Любовь Менделееву и был холост.

Чуть помедлив, он подошел к ошарашенной девушке. Присев на корточки забрал у нее кинжал. И осторожно щелкнул ее по носу пальчиком. Она никак не отреагировала. Молча и как-то отстраненно смотря куда-то в пустоту прямо перед собой.

Закончив с ней Александр вернулся к японским офицерам. Время не ждало. Требовалось быстрее их разоружать. Вязать. И решать, что делать дальше. Всех, само собой, тащить не имело смысла. Но вот генерал точной нуждался в «эвакуации». Как и документы, ради которых они и явились в этот городок, ставший ключевой точкой тылового обеспечения развернутых в Маньчжурии японских войск.

Спустя полчаса все было закончено и бойцы начали отход. А городке тем временем потихоньку поднималась паника. Склады разгорались. Хуже того, поднятые по тревоги бойцы гарнизона оказались обстреляны из «ночных карабинов». Они ведь в одних подштанниках выбежали и бросились тушить склады без оружия в руках. Плохая идея, за которую они заплатили кровью «не отходя от кассы».